Кроцесс прозванный Вестник Конца Времен в 1206 году был убит паладином Мортимером, единственным дварфом среди Избранных. Последний вскоре пожертвовал собой, истребляя сотню личей поднятых Кроцессом из гробницы святых под Нимбом Ангела.
С Повелителем Тьмы Декарабией, Звездой Погибели была также связана интересная история. Она появилась в одно время с Избранной Юстикией Дочерью Волн, вот только долгое время не проявляла себя. От чего появление тьмы было неожиданным, и Юстикия была убита даже раньше, чем успела что-то сделать. Её отравили, а затем ослабшую героиню показательно убили, а после подняли в качестве Рыцаря Смерти, дабы убить надежду. Конечно, душу Избранной не затронуть даже Повелителю, но даже такая её «пустая шелуха» была крайне сильна.
Террор Декарабии продолжался двадцать лет и впоследствии её убил Варфоломей Мстящий, сын Юстикии, он поднял восстание и в 1293 году сразил Звезду Погибели, а сам получил страшные увечья, которые сделали его инвалидом, но он свою слабость и боль скрывал долгие годы. Что в будущем и сыграло злую шутку со всем миром.
— И вот мы добрались до последнего, — тихо произнесла Гвен, встав перед последней статуей.
Когда я взглянул на последнюю статую, то не сразу поверил, что это именно он.
Немного не так я представлял себе Повелителя Тьмы…
Это был мужчина, кажется, но очень женственный. С гладкой кожей, острым лицом, с большими глазами и длинными угольно-черными волосами. Фигура у него тоже слегка напоминала женственную и никак не походила на… самого эффективного и продуктивного Повелителя за всю историю.
— Берит Отравитель… О нем ходит много слухов. Говорят, он — Темный Эльф, первый после Раума, но никто точно не уверен. Начал он свою деятельность, как и остальные Повелители, с убийства Избранного. Из-за того, что Варфоломей скрывал свои увечья о его слабости никто не знал и публичная смерть Героя надолго убила надежду сил света… А затем он выследил еще в детском возрасте трех других Избранных… Величайший Алхимик сумел как-то определить тех кто мог стать его врагом и избавлялся от них. От чего его правление и продлилось с 1376 года по 1411. Он не торопился истреблять мир, а скорее держал его в страхе благодаря своим химерам, алхимическим болезням и армии тварей. Война с ним шла долго, но впоследствии Сильвано Грозорожденный все же объявился… Дальше вы знаете…
Берит…
Сложно представить, что тогда случилось на самом деле. Даже если найдем свидетелей тех событий, то вряд ли узнаем что-то дельное. Берит и Сильвано сошлись в битве, победителем из которой вышел последний, а после начались триста лет падения тьмы, что длятся до сих пор.
Сейчас мы находимся на руинах некогда великой и сильной империи темных.
На осколках величия мы стоим.
Гвен замолкла и стала осматривать многочисленные столы. Будто искала что-то важное и перебирала одну бумажку за другой, одну книжку за другой. Она не замечала нас и выглядела крайне взволнованной…
— Вот оно как… — прошептала девушка, склонившись над одной из пачек свитков. — Так значит это… правда…
Я поднял голову к потолку и увидел уже ранее виданную фреску. Ту самую, что находилась в том большом круглом зале.
Вот только вместо двух звезд, что находились по разные стороны от кратера в пустыне Шаргли, там было… две человеческих фигуры черная и белая.
— Кажется, он изучал это…
Глава 48. Сбор ценностей
— Угу, а это что? — спросил я, взяв очередной документ и вчитываясь в не особо ровный почерк. Все же, как бы гениален не был Берит, от руки он писал ужасно, и разобрать его буквы было тем еще наказанием. Он вроде мог писать красиво, каллиграфии как минимум учился, но, видать, когда это не требовалось, он давал полную волю своей криволапости.
Ну, этот маленький факт делает его ближе к обычным смертным, и несколько развеивает ареол божественной таинственности высшего существа. Обычно мы привыкли думать о подобных личностях как об идеальных созданиях, но, по сути, у них тоже есть недостатки, которые делают их человечнее и живее, какими бы по природе сами они ни были.
— О, это, кажется, разобрал, — сказал Бьонд. — Тут вроде про ту химеру написано. Я только терминов не знаю.
— Я тоже их не знаю, — покачал я головой. — Берем тогда все.
— Будем надеяться, ведьмам этого хватит.
— Ага, а то тащить как-то нечего…
Когда мы пришли в лабораторию Берита я уж понадеялся, что мы найдем тут нечто ценное, но реальность оказалась суровее, чем я думал. Ничего особо ценного для нас тут вообще не было.
Берит был алхимиком, химерологом, а никак не артефактором. Этот раздел науки его не особо интересовал, так что он всецело посвящал себя исследованию химер и всяких опасных веществ. Так что в его лаборатории ничего не связанного с этой деятельностью и не было. Сейчас мы с Бьондом обшаривали столы и полки и просматривали документы, написанные крайне кривым почерком в котором толком разобраться не получается.
Будем надеяться, что этого всего ведьмам хватит для того, чтобы посчитать нашу сделку выполненной. Мы еще предъявим им претензии за нападение, но все же свою работу нужно исполнить.
У меня, конечно, были мысли не позволить ведьмам заполучить в свои руки что-то слишком опасное, что они потом могут применить против невинных, но среди нас в науке никто не разбирался и понять, что тут и к чему относится довольно сложно. Можно сжечь все, но тогда ведьмы нас не похвалят, и награду мы никакую не получим, и это в лучшем случае. В худшем, они прочухают саботаж и проведут показательную казнь с нами в главной роли…
«Извините, вероятные жертвы, менять жизни своих друзей на предотвращение бед, которые то ли будут, то ли нет, я как-то не готов…»
Ну, пока мы разбирались с документами, девчонки занимались своими делами.
Мерли лазит повсюду и ищет что-нибудь ценное. Пока успехи у нее не очень, но терийка старается.
Гвен же…
Поворачиваю голову и смотрю на девушку-призрака, что летает возле книжных полок и просматривает книги. Она выглядела очень взволнованной, что-то бормочет себе под нос, кусает ногти и увлечена изучением этого.
Сама она вряд ли выйдет из этого состояния, так что стоит помочь.
Оставляю Бьонда одного разбираться, а сам иду к девушке.
— Гвен?
Та не реагирует на мой голос и все еще поглощена чтением.
— Гвен, — беру её за руку, и та вздрагивает.
— А?
— Ты в порядке?
— Д…да… — неуверенно произнесла она.
— Ты сама не своя как мы пришли сюда. Я волнуюсь за тебя.
— Прости… — она опустила голову. — Просто… — снова смотрит на книги. — Когда-то давно… я… приехала сюда… чтобы узнать… много чего узнать… Но… — она закусила губу. — Я не помню… не хочу вспоминать… это… так больно…
