пассажирский самолет из Москвы в город К. Непогода застала самолет на полпути. Сперва на лазурном небе стали появляться кучевые облака, потом они как-то незаметно слились в серое сплошное поле.
Пассажиров было немного — всего шесть человек, не считая трехлетнего карапуза, сладко спящего на коленях у матери. В начале пути этому малышу было все интересно. Он смотрел в окно, вслух выражая свой восторг. Потом мальчик немножко вздремнул, а когда проснулся, то земли внизу не увидел.
— Мамочка, а где же земля? Мы ее пролетели? Да, мамочка? — удивленно спросил он у обеспокоенной матери.
— Она под тучками, Юрочка. Ты ее скоро опять увидишь, — успокоила она сына, тревожно посматривая в окно, где под крылом самолета плыла грязная каша облаков. Юрик вздохнул и снова задремал на теплых коленях матери.
Остальные пассажиры тоже беспокоились. Их опасения несколько рассеял второй пилот.
— Самолет идет своим курсом. Скоро будем на месте, — объявил он, появляясь в дверях, и весело, как ни в чем не бывало подмигнул открывшему глаза Юрику.
По стеклам били косые капли дождя. Стало сумрачно и сыро. По расчетам Слесарева, через несколько десятков километров должен быть аэродром. Но сквозь плотную завесу тумана землю не было видно. Снижаться опасно. Увеличив обороты, самолет пошел в высоту. И здесь случилось то, о чем меньше всего думал Слесарев, — перестал работать радиокомпас. По спине Николая пробежал холодок, и так сжалось сердце, что стало трудно дышать.
Однако Слесарев тут же овладел собой. Он повел самолет на снижение. Теперь ему во что бы то ни стало нужно было увидеть землю, чтобы ориентироваться. Но все усилия оказались тщетными. Земли увидеть не удавалось — настолько плотным был туман. Тогда, чувствуя ответственность за жизнь пассажиров и экипажа, Николай радировал на аэродром, который должен был его принять: «Потерял ориентировку, радиокомпас не работает».
…Пост ВНОС старшины Хорошина считался одним из лучших в части. И это было вполне заслуженное мнение. Радиолокатор здесь всегда работал безотказно и точно, в чем была немалая заслуга старшины. Хорошин сумел привить солдатам горячую любовь к прекрасной боевой технике.
Сейчас личный состав поста вместе со старшиной чистил и проверял блоки, радиолампы и узлы, не спеша, с чувством и толком. Особенно кропотливо и вдумчиво трудился ефрейтор Гранкин.
— В такую погодку самолеты не летают. Времени много, успеем вычистить нашу коробочку, как часики, — приговаривал ефрейтор, осматривая блок.
Маленький, худощавый, с добродушными, удивительно синими глазами Гранкин был на редкость медлителен. Он любил все делать основательно, на совесть. Гражданская профессия его была — часовых дел мастер, и при разговоре у него часто вылетали слова вроде: «У нас, часовщиков», «Работает, как часики».
Радиолокатор он с первого же дня стал называть «коробочкой», произнося это слово с любовью и уважением. Постепенно все на посту стали называть радиолокатор тоже коробочкой.
Оператором же Гранкин был прекрасным. Там, где другой нервничал, торопился, он все делал не спеша, обстоятельно, со знанием дела. За это и ценил его старшина.
Рядом с ефрейтором Гранкиным, у окошка, мурлыкая себе под нос, чистил электрические моторчики сержант Котов. В его могучих руках маленькие моторчики казались детскими игрушками. Тем не менее чистил он их очень аккуратно, ловко и умело. Сам старшина Хорошин, вооружившись измерительным прибором, проверял параметры вычищенных блоков.
Погода продолжала портиться. Маленькие окошки радиолокатора тускнели, слезились.
— К телефону вас! — крикнул из дальнего угла самый молчаливый из всех рядовой Завражный. Старшина взял трубку.
— Вот тебе и не спеши, — укоризненно заметил сержант Котов Гранкину. — Наверное, конец нашей профилактике, — указал он глазами на ставшее вдруг суровым лицо старшины.
— Прекратить чистку, собрать радиолокатор! — негромко приказал старшина, опуская трубку. — Пассажирский самолет терпит бедствие, — объяснил он дрогнувшим голосом. — Потерял ориентировку и блуждает. Мы должны навести его на аэродром, если, конечно, успеем собрать. Подменяющий нас радиолокатор вышел из строя, и командир приказал обеспечить сопровождение самолета нам. Вы понимаете, что нам нужно спешить. — Старшина кивнул на груду разложенной аппаратуры.
— Так чего же мы ждем! — вскочил с места взволнованный Гранкин.
* * *
И Слесарев, и второй пилот прекрасно понимали, какая опасность грозила машине. С аэродрома передали, что через некоторое время им поможет один из радиолокаторов, но пока он еще не готов к работе… надо держаться в воздухе.
— Иди к людям, — сказал Николай второму пилоту. — Они уже догадываются, что мы в опасности. Ведь по времени давно пора быть на аэродроме.
Второй пилот шагнул к дверце.
— Только, смотри, — никаких объяснений. Совершаем, мол, особый маневр и… побольше шуточек…
Когда пилот вышел, Николай долго и пристально смотрел на плывущую под носом корабля темно-серую пелену. Потом перевел взгляд на доску приборов. Горючее подходило к концу.
* * *
Воины поста работали молча и сосредоточенно. Только иногда тишина нарушалась командами: «Соединяй!», «Включай!». Хорошину ни разу не пришлось сделать кому-либо замечание: операторы работали с предельной быстротой. Беспокоило его другое: после разборки и чистки блоков радиолокатор мог «закапризничать» и, кто знает, сколько потребуется времени на его регулировку. Впрочем, опасения оказались напрасными. Радиолокатор не подвел и на этот раз.
— Включайте же, включайте! — нетерпеливо выкрикнул Гранкин из-за шкафа, где он подключал последние кабели к блокам. — Не бойтесь, я сейчас вылезу.
— Молодцы! — невольно вырвалось у старшины, хотя больше всего на свете он не любил хвалить своих операторов, считая, что похвалами можно лишь испортить человека.
Время, за которое полуразобранный на блоки радиолокатор был собран, включен и проверен, было поистине рекордное…
И вот в густом тумане высокая антенна радиолокатора делает оборот за оборотом, нащупывая невидимый заблудившийся самолет. Второй, третий, четвертый оборот, а экраны индикаторов по-прежнему чистые. У индикатора дальности сержант Котов. Острый взгляд немигающих глаз его изучает малейшее изменение картины шумов на развертке индикатора. Ему нужно отыскать затерявшийся в шумах импульс, отраженный от блуждающего самолета. Отыскать во что бы то ни стало!
Рядом за индикатором кругового обзора, как обычно, спокойно сидит ефрейтор Гранкин, но на этот раз спокойствие его чисто внешнее. Выдают руки, чуть-чуть вздрагивающие, сжимающие ручки линейки дальности.
— Поиск произведен, цель не обнаружена, — доложил по телефону старшина.
— Не докладывайте, обождите, ведь должны же обнаружить, — шептал Гранкин, умоляюще скашивая глаза на старшину.
— Прекратить разговоры, — резко оборвал его старшина. — Продолжать поиск.
Напряженную тишину оборвал захлебывающийся от волнения голос сержанта Котова:
— Есть цель!
Маленький всплеск чуть-чуть выше уровня шумов мелькнул перед его глазами и исчез. Однако этого было достаточно. Антенна вздрогнула и, подчиняясь воле оператора, остановилась. Импульс от самолета снова появился, на этот раз уже более уверенный и яркий.
— Дальность сто двадцать
