class="p1">Братья.
Профессора.
Даже покойная мисс Би превращала меня в женщину, которой я не хотела становиться.
Больше не хотела.
Поэтому я рассказала им. Открыла рот, и правда сама вырвалась на волю. Рассказала про доктора Дойла. О том, как мы познакомились. О смерти мисс Би и о том, как она сказалась на мне. О нашей первой встрече с Сэмом. О том, что она состоялась вовсе не в тот день, когда Фитцпатрики пригласили его в гости вместе с Бреннанами, а несколькими месяцами ранее. Я сказала им, что бросила это дело. Что не могла больше рисковать собой ради помощи другим. И что Сэм давил на меня и отказывался отступать.
– В первый и последний раз этот придурок поступил правильно, – прошептал Хантер, притянул меня в объятья и крепко прижал к груди. – Черт, Эш, прости. Мы были так поглощены собственными проблемами, что даже не задумывались, что тебе пришлось пережить после смерти твоей гувернантки. Да и ты к тому же всегда вела себя так, будто знаешь, что делаешь. Идеальная дочь.
– Он прав, – точно подметил Киллиан. – Мы слишком долго тобой пренебрегали. В будущем мы это исправим.
– Так… – я перевела взгляд с одного на другого, – вы не осуждаете меня? За то, что я делала?
– Осуждаем? – Киллиан поднял бровь. – Ты только что доказала, что ты истинная Фитцпатрик. Непостижимо сложная и жутко прагматичная. Я горжусь, что ты моя сестра.
Двадцатая
Сэм
Через десять дней меня выписали из больницы. Эшлинг и Спэрроу сдували с меня пылинки, сюсюкались, как с младенцем, и проверяли каждый час, тем самым снижая уровень моей мужественности до таких минимальных значений, от которых, пожалуй, страдали только пудели с дизайнерскими стрижками.
Первые два дня я потакал им главным образом потому, что хотел быть паинькой со своей невестой. Но на третий день принял твердое решение послать к чертям все просьбы врачей бережно отнестись к своему здоровью.
– Никс, прекрати. – Я схватил ее руку. Мы вернулись в нашу квартиру – да, именно нашу, – и теперь Эшлинг промокала мой лоб горячей влажной тканью, прижав ладонь к моей груди. – Хватит уже этой ерунды. Я сегодня же вернусь на улицы.
Ее переливчатые синие глаза округлились от ужаса, розовые губки надулись.
– Ты все еще выздоравливаешь.
– А еще умираю от скуки, и меня ждет работа.
– Сможешь заняться ей, когда станешь лучше себя чувствовать.
– Я и так прекрасно себя чувствую. Хочешь, покажу? – Я вскинул бровь и опустил взгляд на внушительную выпуклость в своих штанах.
В каком бы физическом состоянии я ни находился, если Эшлинг оказывалась рядом, меня охватывало неукротимое желание трахать ее всегда и всюду.
– Мы же договорились, помнишь? – Она убрала руку, отступила назад и встала передо мной посреди нашей спальни.
– Да, любовь моя. Я как раз при этом присутствовал. – Я нетерпеливо улыбнулся.
Одно дело – отдать ради нее половину своего королевства. Но радоваться по этому поводу – совсем другое, черт возьми.
– Вот тебе еще одна причина, почему я должен вылезти из кровати и разобраться с делами. Дай мне телефон. – Я щелкнул пальцами, указав на тумбочку.
Эшлинг вскинула бровь и скрестила руки на груди.
Она моя невеста, а не солдат. Мне предстояло еще долго учиться обращаться с ней, как с истинной принцессой. В основном потому, что еще никогда не приходилось к кому-то так относиться.
– Пожалуйста. И спасибо. – Я хищно ухмыльнулся, и Эшлинг, взяв телефон, передала его мне.
– Кому ты звонишь?
Я уже прижал трубку к уху.
– Трою.
– Куда ты собрался?
– Скоро узнаешь.
– Ты всегда будешь держать меня в напряжении и заставлять ходить на цыпочках? – Она вздохнула, но казалась довольной. Я схватил ее за подол платья и притянул для страстного, глубокого поцелуя.
– Вовсе нет. Иногда буду укладывать на спину. И ставить на четвереньки. Но какой бы ни была поза, обещаю, что тебе очень понравится.
* * *
Следующим вечером Трой припарковался рядом с русским магазинчиком Василия Михайлова в Бруклайне. Он глянул на меня с сомнением.
– Уверен, что хочешь этого? Можешь сказать ей, что все сделал, все равно она ничего не узнает. Я знаю, что ты приложил много усилий, чтобы отвоевать Бруклайн.
– А как же твои слова о том, что я переоцениваю свои возможности?
– Просто играю роль адвоката дьявола, пока ты не сделал следующий шаг.
– Со мной тебе не нужно играть роль его адвоката. Я сам знаю, что творится у дьявола в голове. – Я открыл пассажирскую дверь, на ходу доставая пистолет и снимая его с предохранителя.
Услышал, как Трой сделал то же самое. Мы обошли машину и открыли багажник. Дочь Василия, Маша, заморгала от яркого света, внезапно ударившего из-за наших плеч. Во рту у нее был кляп, руки и ноги связаны.
Я расплылся в теплой улыбке.
– Мисс Михайлова, благодарим за ваш вклад в наше дело.
Она надрывно замычала через ткань, закрывавшую ей рот, но я ничего не смог разобрать.
– Что такое? – спросил я. – Не бери в голову. Тебя схватили не за разговорные навыки. А всего лишь в качестве пешки, чтобы твой папочка знал, что я прирежу тебя, если он мне не подчинится.
Я закинул ее на плечо и направился к магазину.
Как только мы вошли, над дверью зазвенел колокольчик. Я навел пистолет на владельца магазина, пожилого русского с обветренным лицом, которое покрылось красными и синими пятнами после многих лет пребывания на холоде. Маша так и лежала у меня на плече, как свинья, которую несут на убой. На ней было то же дорогое пальто и дизайнерские туфли, которые она надела утром, когда отправилась по магазинам.
– Где Василий? – рявкнул я.
Глаза мужчины вспыхнули от увиденного. Маша отчаянно дергалась, пытаясь вырваться из моих рук.
– Я… Я… – начал он, прекрасно зная, что ему нельзя впускать посторонних в подсобку. Именно там находился его босс.
Я перестал целиться в него и вдавил дуло пистолета Маше в спину.
– Лучше поторопись, а не то придется объяснять своему боссу, почему внутренности его дочери раскиданы у тебя по всему полу. Думаю, оттереть их тоже будет та еще задачка. Хотя, если ты это допустишь, он вряд ли сохранит тебе жизнь.
– Идем со мной! – выпалил мужчина, вскочив с места за прилавком, обошел его и открыл перед нами старую деревянную дверь.
Внутри пахло солеными огурцами, сушеным мясом и табачным дымом. Я пошел за владельцем, а Трой следом. Пройдя по узкому пыльному коридору, мы
