стремился успеть на начало конференции Украинского Народного Союза, которая начиналась 13 мая 1929 года[340].
Из поездки в Америку Е. Коновалец вернулся в начале августа 1929 г. Он объехал все основные колонии украинской диаспоры в САСШ (около 1 млн человек), побывал в Нью-Йорке, Филадельфии, Скрентоне, Чикаго и Детройте. В Нью-Йорке он выступил на собрании организации взаимопомощи «Украинский Народный Союз» (УНС). В Филадельфии – на организованной «Стрелецкой громадой» национальном празднике. В торжественной обстановке вручил бывшим стрельцам памятные кресты. «Керманычу» удалось добиться кое-каких успехов организационного и материального порядка. УНС предоставил ему 700 долларов. Недавно организованная в Чикаго (д-р Симонович и банкир Смук) «Лига освобождения Украины» (ЛВУ) обязалась ежемесячно выплачивать Е. Коновальцу 2000 долларов. Практиковавшийся в Галиции метод принудительной финансовой жертвенности (читай – рэкет) было принято распространить на мелких и средних украинских предпринимателей в САСШ (бывших воинов УГА) в форме спецналога «на дело революционной борьбы на Украине».
В определённой степени популярности среди американских украинцев полковник смог добиться благодаря своей демагогии, популизму и помпезности, сыграв на ностальгических струнах своих бывших соотечественников, умело оперируя известными фамилиями времён Винниченко, Скоропадского, Петлюры. Помимо «памятных крестов» за оборону и участие в защите Украины и торжественного оглашения приветствия и полномочий от бывших генералов УГА – Омельянович-Павленко, Курмановича, Тарнавского и Кравса, он привёз также письма от галицких украинских организаций, существующих преимущественно на бумаге. Всё это придало поездке Е. Коновальца характер важной военно-политической миссии «уполномоченного» от Галиции. (Интересно отметить, что Омельянович-Павленко получал от полковника 50 долларов ежемесячно, Курманович тяжело болел и нейтрализовался от политики, а Кравс согласился на изготовление и вручение «памятных крестов» на основании заверений Е. Коновальца, что это личное пожелание Е. Петрушевича.)
Во второй половине июля он посетил города Канадысо со значительными украинскими диаспорами: Виннипега, Эдмонтон и Саскатун (на 1929 год в Канаде проживало около 600 000 украинцев). В отличие от САСШ, канадские украинцы встретили приезд «керманыча» без особого радушия и заинтересованности, принимая во внимание регулярность прибытия такого рода «предвестников украинской свободы» в период набиравшего силу мирового кризиса (кризис в перев. с лат. – наказание Божие – проф. В. Ю. Касатонов). А так как выход из этого «наказания Божия» всегда лежит в очередной кровавой войне, украинская эмиграция «благословила» Е. Коновальца и его ОУН-УВО на революцию в Галиции (о том, что существует какой-то абвер, они и знать не знали).
При этом было обещано реальное финансовое обеспечение всех намеченных проектов. Поэтому по прибытии из Америки он встретился в Берлине с Н. Сциборским, вернувшимся из Франции, и провёл совещание с «Головной командой УВО». На нём обсуждался вопрос об усилении боевой деятельности в Галиции и на Волыни. Внимание присутствующих акцентировалось на этом требовании «земляков» из САСШ. Тогда же Е. Коновалец поручил Л. Костариву как начальнику 3-го реферата ОУН составить план революционных акций Провода на западноукраинских землях. Программные документы необходимо было подготовить и обсудить до 28 сентября 1929 года, ко дню начала работы съезда ОУН в Праге. В реализации намеченных планов важная роль отводилась газете «Украинский голос» во главе с редактором З. Пеленским, которая была куплена вместе с типографией на средства, собранные в САСШ и Канаде[341].
В подготовленной Л. Костаривом докладной записке от 15 августа 1929 г. за номером «3» 89/29 на имя председателя Провода украинских националистов указывалось, что начавшийся экономический кризис, американские требования и вооружённый конфликт Японии с Китаем на Дальнем Востоке могут послужить причиной ускорения украинской национальной революции. В преддверии этого необходимо было провести большой объём мобилизационных мероприятий без отсрочки исполнения. Л. Костарив писал: «…Мобилизационные задания должны быть выполнены военной и политической референтурами при участии председателя Провода и референтур “О“ и “3”. В эти задания входит подготовка ОУН к будущей работе на землях Соборной Украины… Мы ещё не в силах направить события на приемлемый для нас путь (национальную революцию) и должны быть готовы к проведению наших национальных заданий; поэтому мы, националисты, должны заблаговременно приготовить наш организационный аппарат для наиболее активной работы на наших землях и приспособить его для работы во всяких условиях, при всякой создавшейся там ситуации…»[342].
В рамках этой подготовки планировалось провести перерегистрацию членов и сочувствующих ОУН с целью определения их пригодности к работе на ЗУЗ. Создать предусмотренный решением конгресса украинский военно-научный комитет, объединить все существующие украинские национально-военные организации, провести общевоенную перерегистрацию будущей украинской армии, наметить план мобилизации националистов на случай непредвиденных событий на Востоке Европы, расширить кадровый состав реферата «3», организовать революционные акции (террор) на ЗУЗ и Европе. Осуществление революционных мероприятий рекомендовалось возложить на УВО, которая никак не была связана с ОУН, но которая уже имела необходимый кадровый аппарат и практический опыт.
Относительно реферата «3» Л. Костарив предлагал преобразовать его в Особый боевой отдел ОУН с задачами:
1. Проведение в широком масштабе разведывательной и контрразведывательной работы;
2. Организация боевых ячеек отдела «3» для работы на ЗУЗ;
3. Ведение революционной работы (агитация, пропаганда, создание нелегальных организаций ОУН) на ЗУЗ;
4. Установление устойчивых связей Особого боевого отдела ОУН с другими украинскими революционными организациями и постепенное слияние с ними. В конце своей докладной, которая в последующем была обсуждена и принята за основу на съезде в Праге, Л. Костарив указал: «…Так я себе представляю единственный возможный путь организации этой революционной акции, развити которой требуют от нас и теперешняя политическая организация, и Америка (NB! Главный бенефициар! Германия – один из… (выделено О. Р.)»[343].
От себя добавим, что как таковая «Америка» (то есть украинские эмигранты, объединённые в политические союзы и группы в САСШ и Канаде) не могла «требовать» вмешательства во внутренние дела государства, пусть даже такого диктаторского, как Польша, послужившая в какой-то степени Гитлеру прообразцом будущего рейха. Однако не они определяли внешнюю политику страны, разве что после работы, в дешёвых пивных заведениях. «Требования» и «Указания» приходили из Лондона и Вашингтона, а точнее из разведывательных служб, готовивших очередную российскую революцию и интервенцию. Только на этот раз «места в поезде» должны были занять не большевики, а украинские нацисты. А Речь Посполитая во всём этом выступала в качестве трамплина, «подожжённый фитиль» которой необходимо было забросить как можно дальше – за Днепр.
Британское участие в готовящейся акции, как и в 1917 году, сводилось в консолидации будущих исполнителей. В июле 1929 г. в условиях начавшегося мирового кризиса и возможной вооружённой агрессии против СССР представители украинской оппозиции правительству УНР, под эгидой британцев, предприняли попытку создания в г. Прага своего правительства в противовес Варшавскому. Интересы этой группы представлял известный политик
