– Это комплимент?
– Как знать. Оставим это до завтра. Я очень устала и пойду спать.
– Постой-постой. Давай продолжим эту игру? – остановил меня Федерико. – Если бы я был твоим отцом, ты бы меня простила?
– Разве можно простить того, кто сломал мне жизнь? Вы, правда, думаете, что это возможно, хозяин?
***
– Милли, – обняла меня Глория, как только я вошла в палату, где лежала её мама.
Сегодня я отпросилась у Доньи и поехала в больницу, чтобы проведать подругу. Она уже вторую ночь проводит рядом с Лидией. И я должна поддержать её.
– Привет, Глория, есть новости? – обняла я её в ответ.
– Нет, – ответила она и расплакалась.
– Не волнуйся, малышка, вот увидишь, всё будет хорошо – главное верить!
Я оглядела палату. Лидия лежала на высокой кровати, напоминающей операционный стол, только помягче. На шее был поддерживающий каркас.
На диване у противоположной стены спал Гамусо.
– А он, что тут делает? – спросила я, присаживаясь рядом.
– Он провёл со мной всю ночь, – ответила Глория.
– Замечательный у тебя брат!
– Да, не то слово!
– Эй, чемпион, почему не идёшь домой спать? – спросила я, увидев, что Гамусо приоткрыл глаза.
– Ты спятила?! Я должен поддержать сестру! – гордо ответил он.
– Что нового дома? – поинтересовалась Глория.
– Уйма! Дамиан же, подлец, придумал способ, как отделаться от Марты.
– Какой?
– Он решил пойти в священники.
– Да ты, что?! – рассмеялась подруга.
– Представляешь!
– Хитро. А Марта? Что с ней?
– Ну, она, конечно, теперь сходит с ума – такой облом. Плачет и кричит, потом снова плачет, потом снова кричит.
– Бедняжка, – посочувствовала Глория.
В палату вошёл отец Гамусо, и я засобиралась домой. Не хотелось оставаться в такой напряжённой обстановке, да и к тому же, Донья отпустила меня всего до обеда, из прислуги остались только я и Лина, а дел не убавилось.
Я попрощалась с Глорией, поцеловала на прощание Гамусо, и вышла из больницы.
Постояв пару минут на остановке, я решила пройтись пешком, чтобы немного собраться с мыслями.
Думая об отце, Донье, Иво я и не заметила, как добралась до особняка.
Я зашла к Донье и сообщила, что вернулась. Переодевшись в рабочую форму, я взяла фронт работ у Берни и принялась выполнять указания.
– Милли! – услышала я голос Лины, которая подкралась ко мне, как лиса. – К тебе приходил Брюнет.
– И?
– Он спрашивал, когда ты вернёшься, но я сказала, что ты уехала на весь день.
– Правильно. Спасибо!
– Он, что, хочет за тобой приударить?
– Похоже на то.
– Понятно. Помнишь, я говорила тебе про праздник Болеро?
– Смутно.
– Ну, тот, что пройдёт на дискотеке…
– Припоминаю… И?
– Так вот, он пройдёт сегодня. И ты пойдёшь на него. И я, случайно проговорилась об этом твоему Брюнету, и он заедет за тобой вечером.
– Что?! Но я не собиралась на этот праздник, а тем более с Серхио!
– Прости, Милли. Я, думаю, тебе не помешает развеяться.
– Бездельничаете?! – закричал Берни, увидев нас без дела. – Лина, иди на кухню, тебя ждёт Сакорро. Милли, тебе надо разобрать почту, которую принесла сеньора Луиса.
– Ладно-ладно, не кричи. Всё сейчас сделаем, – ответила я, взявшись за почту.
Так, что тут у нас… Для Виктории… Для Дамиана… Для Милли… Для Милли?! Для меня?! Я осмотрела конверт и на обороте увидела подпись. От папы.
***
– Наконец, решилась? – спросила Глория, увидев, что я читаю письмо.
– Да.
– И что он пишет?
– Пишет, что хочет встретиться.
– Эго же здорово, ты ведь сама этого хотела.
– Хотела.
– Чтобы плюнуть ему в лицо?
– Да, он это заслужил, но ещё больше я бы хотела его обнять. Он ведь мой отец. Тут написано, что он зарезервировал мне билет на самолёт.
– Куда?
– В Испанию.
– Как круто, Милли, значит он – богач!
– Тут что-то не так, Глория. Я чувствую. Расскажи лучше, как прошла вчера дискотека? Мы с Серхио рано уехали. Кто выиграл конкурс?
– Виктория и Рокки. Почему ты вчера не осталась до конца?
– Там был Иво. Он хотел поцеловать меня.
– Не продолжай, я поняла тебя. Я рада за тебя, Милли. И немного завидую, ведь у тебя новое путешествие.
– Я пока не решила, полечу или нет. Сначала надо выяснить, кто заказал билеты. Но всё равно, спасибо. А сейчас пошли на работу, а то я так могу весь день в кровати проваляться.
Приняв душ, я спустилась завтракать.
– Доброе утро, дядя! – сказала я Берни, войдя на кухню.
– Доброе утро! – расплылся в улыбке дворецкий. – Милли, Глория рассказала мне о письме твоего отца.
– Как странно… Хотя так даже лучше, теперь мне не придётся ничего объяснять.
– Это правда?! Ты уезжаешь?!
– Да, в обед я пойду в тур-агентство, и получу билет. До Мадрида. Это ведь, Испания?
– Не может быть!
– Что, не может быть?
– Этот билет не может быть от твоего папы!
– Почему?
– Потому!
– Знаешь, что, Берни, я слышала, что сеньор Федерико тоже летит в Испанию. Не мог бы ты узнать, на каком самолёте он летит? Ну, чтобы мне не скучать одной и взять билет на один рейс.
– С чего ты взяла?! Хозяин никуда не собирается, – встревожено спросил Берни.
– Нет?!
– Наверное, это западня! Ты не можешь показать мне письмо?
– Да, пошли в нашу комнату.
Мы поднялись в комнату прислуги, и я достала из тумбочки письмо от отца.
– А, покажи мне первое письмо, – попросил Берни, строя из себя детектива.
– Вот, – протянула я ему конверт, который получила в первый раз.
– Ну, вот, смотри, – разложил он оба письма на письменном столике.
– Что, смотри?
– Подчерки разные и подписи.
– И правда! Глазастый же ты! – пригляделась я.
– Кто-то хочет от тебя избавиться, – прищурив левый глаз, сказал Бернардо.
