Книга Ангел-Маг - Гарт Никс

На перевал поднимались короткими перебежками. Авангард то и дело вступал в схватку с одиночными монстрами. Чудища, страшные противники в ближнем бою, оказались очень заметны на голой земле, среди скал. Их с легкостью обнаруживали. Солдаты тотчас останавливались, выстраивались в шеренгу и давали несколько залпов. Чаще всего мушкетный огонь разил тварей насмерть. В других случаях с израненными монстрами без большого труда расправлялась полудюжина алебардщиков.

Четыре-пять таких успешных столкновений – и люди заметно повеселели. Исключением, пожалуй, являлись Дартаньян, Рошфор и некоторые ветераны, не разделявшие новообретенной веры, что в дальнейшем так и предстоит биться с монстрами, бродящими по одному, в худшем случае по двое. А раз так, сотня мушкетеров наверняка разделается с одиноким монстром, замеченным в трех сотнях шагов! Так думали рядовые, но командиры прикидывали: что будет, если набежит сразу сотня превращенных? Или тысяча?..

Как и все, кто следовал за боевым авангардом, Доротея приостанавливалась осмотреть убитых чудовищ. Тем более что появлялся достойный повод взять маленькую передышку на долгом и тяжелом подъеме. Вдобавок художницу завораживало многообразие попадавшихся тварей: все они оказались разными. Некоторые были двуногими и прямоходящими, другие бегали на четырех, а у одного чудища обнаружилось множество ног. Доротее не довелось видеть его в движении, но, наверное, оно носилось по-тараканьи. Иные были закованы в многоцветную чешую, других покрывала толстая бугристая шкура, серая или пурпурная, третьи обросли свалявшимся мехом – белым, рыжим и бурым. Все варианты неплохо защищали от пуль и клинков. Большинство ран выглядело поверхностными. Убивало монстров скорее количество поражений. Лишь иногда свинец или сталь находили слабое место, где и причиняли увечья.

Симеон, шагавший глубже в тылу, тоже склонялся над чудовищами, исследуя раны. Он пользовался зондом, линейкой и пинцетом, а то и ножом, чтобы вскрывать раны. Для этого требовалась вся его сила, временами Симеон даже мечтал о большой ампутационной пиле, ехавшей на вьючном муле среди госпитального имущества.

Еще доктору очень хотелось провести полное анатомирование, но на это не было времени. В любом случае даже мимолетное исследование подтверждало сказанное Дартаньян: все монстры оказались различными, так что слабые зоны не повторялись. У всех имелись своеобычные шкуры, костяные панцири или хитиновая броня. Ее толщина менялась непредсказуемо, отражая столь же многообразное внутреннее устройство. У них даже внутренние органы были расположены у каждого по-своему. Все имели что-то вроде сердец, но и те гнали и качали по жилам серую золу, служившую чудищам кровью, не повторяясь в строении.

– Пошли, Симеон, – сказал Анри. – Чего доброго, будет у тебя еще материал…

– Мне бы еще несколько минут, – отозвался Симеон. Он изучал левый глаз поверженного монстра. Тот был оснащен прочным прозрачным веком – доктор двигал его туда-сюда кончиком ножа.

Анри покачал головой:

– Уже все прошли, кроме арьергарда. Ты что, один остаться здесь хочешь?

– Что?..

Симеон огляделся и невольно вздрогнул – сверху донесся очередной залп мушкетов, отдавшись эхом в скалах по сторонам. А рядом, кроме Анри, никого не было видно. Лишь впереди виднелись несколько стражников, уводивших по тропе толпу отверженцев, да снизу, рассыпавшись по склону, приближалось пятьдесят или шестьдесят мушкетеров с поборниками. Это подходил арьергард.

– Нет, отставать я не хочу, – ответил Симеон, быстро собирая инструменты и упаковывая их в сумку.

– Я так и думал, – заметил Анри. Плотнее завернулся в плащ и тяжелым шагом двинулся дальше. Симеон следовал за ним по пятам.

Пережив дюжину схваток, экспедиция все-таки вышла на самый верх перевала раньше задуманного – вскоре после полудня. Все тут же занялись разбивкой укрепленного лагеря, лишь дюжина разведчиков продолжила путь, ища боковые тропинки и какие-нибудь подсказки к тому, где именно находился храм Паллениэля Достославного, выстроенный Лилиат, и как туда можно добраться. Во всяком случае, за время подъема ничего вразумительного найти им не удалось.

На самом верху, перед спуском на ту сторону, обнаружилась площадка, на удивление плоская. Возможно, ее выровняли еще имперские строители в давно прошедшие времена. Она была узкая и длинная, огороженная высокими скальными стенами пиков, вздымавшихся по сторонам. Особую выгоду составляли древние защитные стены, каждая в полутора сотнях шагов от высшей точки перевала, так что строителям палисадов осталось лишь заполнить прорехи да надстроить стены камнями, которых вокруг валялось предостаточно. Хотели еще огородиться рвом, но это намерение пришлось оставить: на глубине всего лишь пары футов лопаты уткнулись в сплошную скалу. Достаточно, чтобы вырыть ямы под колья для палисадов, но не более.

Между двумя такими линиями обороны с запада и востока и разместилась экспедиция, и здесь в самый первый раз оказался бескомпромиссно выдержан план расположения отрядов.

Шатры Дартаньян и Рошфор поставили в самом центре площадки, тот и другой – в окружении палаток избранных бойцов, назначенных телохранителями. Большая часть палаток мушкетеров и поборников выстроилась в полусотне шагов от западной линии укреплений. Оттуда ждали опасности: дальше шел спуск в глубину истарских земель. Здесь же поставили четыре из шести фальконетов. Их устроили повыше на склоне, каждый – на насыпи из утоптанной земли и камней, укрепленной кольями, которые остались от палисадов.

Палатки гвардейцев короля поднялись с другой стороны, обращенной к Сарансу, вытянувшись вдоль восточной стены и палисада. Два фальконета перекрывали направление, откуда нападений ждали в последнюю очередь.

Бойцы городской стражи не были заняты в обороне укреплений. Их палатки виднелись в середине, недалеко от командирских шатров. Они окружали большую площадку, отведенную под ночлег отверженцев… Если, конечно, тем удастся заснуть без палаток и какого-либо иного укрытия, лишь под грубыми одеялами, которых выдали аж по две штуки на душу.