Пролог
– Ваше преосвященство, нас осталось только одиннадцать, – сказала молодая стражница. Она устало опиралась на меч, от рукояти до острия покрытый серой спекшейся золой. – Полагаю, нам даже этой башни надолго не удержать…
– Одиннадцать? – переспросила кардинал Элсишерон, выглядевшая не на свои семьдесят, а гораздо древнее. Она сидела на подоконнике огромного стрельчатого окна, обращенного к югу, просто потому, что наверху колокольни сидеть было больше не на чем; почти все место занимал огромный колокол святого Дезидерия. Сейчас бронзовая громада молчала. Бить в набат не имело смысла, да и звонарей уже не осталось.
Каменная плита холодила, и Элсишерон подвернула длинный подол алого одеяния, соорудив что-то вроде подушечки. Она сидела в одном тапочке, коротко стриженную голову впервые за много лет не покрывали ни митра, ни шапочка – лишь тонкий седой пух, казавшийся еще белее на фоне глубокой черноты кожи. Когда твари неожиданно прорвались наверх через подвалы и крипты, кардиналу пришлось поспешно вскакивать с импровизированного ложа, устроенного в большом зале, и бежать, что называется, в чем была.
– Я не слышу нового приступа…
– Зольнокровные получили Омартена, – ответила стражница, употребив название, недавно приставшее к монстрам.
Девушка даже не принадлежала к домочадцам кардинала. Всего два дня назад она была самым что ни есть зеленым рекрутом в королевской гвардии. Когда твари захватили дворец, она вместе с выжившими ушла по реке к собору. Тот, бывший некогда крепостью, сулил зыбкую надежду на спасение. – Мы отдали им его тело…
– Этого делать не следовало, – ответила кардинал. – Мы уже убедились, что после смерти трансформации не происходит.
– Решили не рисковать, – прошептала стражница.
Она вдруг подалась вперед, карие глаза настороженно распахнулись, усталости как не бывало. Кардиналу она казалась совсем девочкой. Слишком юной, чтобы носить стальной шлем, кирасу и пистолеты за некогда голубым поясом, ныне сплошь серым от зольной крови чудовищ.
– Ваше преосвященство… как думаете, пора?
– Пора для чего, дитя мое?
– Вызвать Паллениэля! – Голос звучал напряженно, она больше не опиралась на меч, держа его наготове. – Он-то точно может навести тут порядок!
Кардинал медленно покачала головой, оглядывая с высоты город Каденц, насколько позволяла густая и низкая туча черного дыма. Пожары полыхали во множестве – поваров и пекарей зольнокровные убили у горящих печей, и унять огонь стало некому. Вот пламя и перекидывалось с дома на дом. Живых людей в городе не осталось, а монстры тушить пожары явно не собирались. Более того, один из главнейших поджогов был, по-видимому, совершен человеком – вероятно, отчаянным офицером городской стражи – в попытке удержать чудовищ на северном берегу. Где ему было знать, что те представляли собой не армию вторжения, а бывших людей. Оттого и возникали, трансформируясь, самым непредсказуемым образом.
– Магистр Торран оставила предсмертное сообщение, – сказала наконец кардинал. – Еще живые жертвы становятся монстрами под влиянием ангельской магии. Когда это бедствие лишь разразилось, слишком много магов и священников взывало к своим ангелам об исцелении либо в попытке спастись… Я сама видела, как это происходило, да и ты тоже, наверное… прости, дитя, я забыла, как тебя звать?
– Илгрен, ваше преосвященство. Я просто к тому, что, даже если младшим ангелам не удалось что-то исправить, Паллениэль-то наверняка…
Но архиепископ лишь резче качнула головой.
– Я далеко не сразу поняла природу происходящего, Илгрен, – сказала она. – Быть может, услышав об этих трех вещах, ты окажешься сообразительней…