В восемь поезд свистнул-Время выпить пришло,Знаю я, что ТеннессиНедалеко,Подбрось угля лопату,Чтобы ход не падал,А вот уже и ЧаттанугаЗа стеклом!Тут девчонка в шляпе оборачивается. И я вижу себя.
Как в зеркале.
Шмякни меня волна, подними, да брось еще раз с перекрутом! Что же это делается…
Она продолжает танцевать… то есть, это я продолжаю, а я стою и смотрю на себя. Как я танцую. Так и сдвинуться недолго. И все смотрят на меня – ту. И главное, все хлопают! Подбадривают! И даже Брайан! И Стефани! Но как же я?!
Она, которая я, кружится и кружится, а у меня перед глазами уже все плывет.
Вот она заходит с левой в поворот, мой коронный. И останавливается. Стефани кидается к ней на шею! Брайан подходит, улыбается, что-то говорит… Я, наконец, могу двигаться. Медленно поворачиваюсь и топаю вниз с холма. Это какой-то бред. Не может этого быть. Я не хочу их видеть. Никого. Ни верещащую Стефани, клянущуюся в вечной дружбе, ни ее мужа, ни себя, только что отстучавшую Золотой степ. Это не я. Я вообще не танцую. У меня с детства подворачиваются ноги… Я живу в столице штата, учусь в колледже. У меня там есть друзья. А эти люди для меня чужие. Однако, все они там: и Анет, и Алекс, и докторишка Свенсен, и Барни… Нет только Уолтера. Где же Уолтер?! Он ведь так и не пришел. Теперь у меня есть силы, чтобы бежать, и я пускаюсь вихрем по пыльной дороге. Бегу так быстро, словно за мной гонится стая волков. Впереди поворот, и я вижу, как извиваются вдали языки пламени. Пожар! Бар горит. Вернуться, позвать людей? Или броситься на помощь? Вижу Уолтера, он налегает на помпу, выбрызгивая струи воды. В городе есть пожарные, но они тоже еще там, на турнире. Почему же так долго никто не приходит?
– Покачай, Мэриэн! – кричит Уолтер. Я вцепляюсь в рукоять насоса, а он хватает валяющийся тут же топор и принимается рубить горящую изгородь. Вверх-вниз, вверх-вниз. Step by step. Как во сне. Сыплются искры, брызжет вода. Горячо. Вдруг в дверном проеме мелькает белый кошачий хвост. Пусси! Откуда она там взялась?!
– Пусси, пусси, кис-кис-кис!
Уолтер тоже ее заметил и кидается внутрь.
– Стой! Уолтер сто-о-ой!
Бросаюсь следом.
Что-то рушится.
Жарко и жутко.
Ничего не чувствую. Лишь вижу огонь. Море красного огня, в котором гибнет неизвестно откуда возникший корабль. Военный корабль. Я разбираюсь в этом, как любая девчонка с побережья. Судя по горящим останкам – это линкор, на борту которого плавятся темные буквы.
«Аризона».
Темно. Кажется, и я дождалась свой кораблик.
Степ. Это танец, как полет. Блаженство ваших ног. Ритм вашего сердца. Сомненья и восторг. Победа и крах. Любовь на всю жизнь.
Я открываю глаза.
– Мэриэн, как ты нас напугала!
Девушка по имени Стефани Хантер… нет, Стефани МакКолин держит меня за руки.
– Ты взяла Золотой степ, Мэри, – подмигивает ее муж Брайан, – и грохнулась в обморок.
Замечаю, что под моей головой – что-то мягкое. Оказывается, я лежу на коленях у Уолтера, он цел и невредим.
– А пожар? – тупо спрашиваю я.
– Какой пожар? – изумляется Стефани. – Ей все еще плохо. Воды!
Она кричит и машет руками.
– Не надо, – еле слышно говорю я. – Уолтер, сделай «Марианну».
– Последний раз сегодня, – грустно улыбается Уолтер. – Ухожу во флот, старина Барни купил у меня «Погребок у моря». Тебе – не взбалтывать?
Мы поднимаемся на ноги, отряхивая с себя пыль.
Цвет глаз Уолтера переменчив, как океанская вода: темный, зеленый, почти прозрачный, золотистый.
Завтра он уезжает в Перл-Харбор. Я поеду с ним.
– Не взбалтывать, Уолтер. И как всегда – с орехом.
…Она в слезах,А я стою пред неюСам не свой —О, Чаттануга Чу-Чу,Я вернулся домой!О, Чаттануга Чу-Чу,Я вернулся насовсем домой![1]
