Смотри, встает солнце над святым храмом, Близится День Восточной Азии, Развевается свастика, красные, белые и зеленые флаги, В Европе грядет весна[859].
Бидди отмечала Рождество с семьей в деревенском доме брата мужа под Бременом. Начала задыхаться одна из свиней, и пришлось вызвать посреди ночи мясника, чтобы он ее зарезал. «Мы стояли в хлеву, – вспоминала Бидди, – и в свете масляной лампы наблюдали за происходящим. Все было, словно на картине Рембрандта. Хлев и дом находились под одной крышей». Зарезать свинью в то время было делом рискованным. В сентябре одному крестьянину в Ростоке отрубили голову за то, что он зарезал свинью без разрешения[860][861].
В канун Нового года семья вернулась в Берлин, где около полуночи Фланнери находился в пресс-бюро и готовил передачу. В здании находились также Уильям и Маргарет Джойс, более известные под кличками «лорд и леди Хо-Хо». Они пригласили Фланнери выпить с ними шампанского: «[Хо-Хо] пригнулся, пролез под рольставнями и вышел на балкон за бутылкой шампанского. Включили радио. Послышался звон колоколов Кельнского кафедрального собора, возвещавший о том, что настала полночь, потом заиграла песня Хорста Весселя. Леди Хо-Хо напряглась, выражение ее лица стало серьезным, и правая рука взлетела в нацистском приветствии. Хо-Хо вернулся, посмотрел на жену, поставил бутылку, щелкнул каблуками и также поднял правую руку»[862].
В начале января Фланнери брал интервью у немецкого пилота, который совершил более двадцати боевых вылетов для бомбежки Лондона. Безукоризненный английский летчика удивил журналиста, и пилот признался, что его мать англичанка, а дедушка с бабушкой живут в Лондоне. Американец спросил, бомбил ли пилот район, в котором те живут. «Бомбил, – ответил собеседник Фланнери, – и стараюсь об этом не думать»[863].
Немцы бомбили Лондон, а англичане Гамбург. 13 марта Бриджет фон Бернсторф остановилась в лучшем отеле города «Четыре времени года», в котором, по сообщениям Фланнери, все еще подавали редкие вина и настоящий чай. Каждый день в ресторане отеля оркестр исполнял популярные американские композиции «Carry Me Back to Old Virginny» и «Chinatown»[864]. «Ты не представляешь, насколько драматичной была та ночь, – писала Бриджет мужу через несколько дней из Дрездена. – В подвале с 11 до 3 и потом с 4 до 5.30. Бомбы падали, словно капли дождя. Вышла в 7 утра, чтобы на метро доехать до Альтоны. Все небо в красных лучах, и большинство улиц перекрыто. По всему городу стояли огромные столбы дыма. В поезде было полно утомленных родителей с детьми, которые всю ночь не спали. Сейчас путешествовать совсем не так приятно, как раньше»[865].
Бриджет была рада тому, что ее муж все еще находился в Норвегии, так как многие части стали отправлять в Африку. «Часто видишь, как они едут в поездах», – писала графиня[866].
С точки зрения обеспечения продуктами и безопасности жить в деревне было гораздо лучше, чем в городе. Цзи Сяньлинь писал, что «если у человека был контакт с каким-нибудь крестьянином, то другие пускали слюни от зависти». Однажды летом 1941 г. Цзи познакомился с девушкой, которая знала крестьянина, жившего в нескольких километрах от города. Вместе они доехали на велосипедах до сада крестьянина и целый день собирали яблоки. Кроме яблок, Цзи привез мешок картошки. «Вернувшись домой, – писал он, – я сварил картошку, макал ее в сахар, который припас, и всю ее съел. Но и тогда не смог удовлетворить чувство голода»[867].
