Давид скрипнул зубами.
– Но…
– Думаю, она в шоке. Но в больницу лучше съездить. Рентген, все дела, сам понимаешь.
– Понимаю.
– А с этой… что? – напомнила тетя Варя.
Давид оглянулся.
Анжелика сидела на мостовой и ревела в три ручья, уверяя, что она не хотела, это должна быть краска, только краска…
Смотрели на нее с откровенной брезгливостью. А под глазом у красотки наливался синевой здоровенный бланш. Кажется, еще и ногами попинали, ну и поделом.
– Чего ты добиться хотела? – спросил Эдуард Давидович, тыкая Анжелику носком начищенного до блеска ботинка. – А?
Анжелика разревелась еще сильнее. София Рустамовна взяла мужа под локоть.
– Оставь ее, дорогой. Надо же, какая мерзость оказалась!
– Я… я… я просто хотела… почему – ОНА?!
И сколько же возмущения было в этом крике. Негодование обиженной жадности, ребенку куколку не дали! А ничего, что кукла живая и у нее свое мнение есть?
Это как раз неважно. Это – мелочи.
– Где пострадавшая?
Ребята со «Скорой помощи» даром времени терять не собирались.
Давид подхватил Малену на руки и сделал шаг вперед.
– Куда?
Из машины его выставлять никто не стал. «Скорая» взревела сиреной и умчалась.
На смену одной сирене пришла другая.
– Где?
Полиция обошлась одним словом. Асатиани кивнул в сторону Анжелики:
– Вот. И…
Сейчас ее сунут в камеру. И нет, вовсе Эдуард Асатиани не мстительный, и не злой, и…
Если он такое простит и спустит, об него только ленивый ног не вытрет. Так что предстоят Анжелике веселенькие три дня. С бомжихами и проститутками, а то и кем похлеще. Пусть порадуется жизни хотя бы несколько часов, пока папочка ее не вытащит.
Полицейские переглянулись, пряча в карманы гонорар, и кивнули. Понятливые люди – это хорошо. А сейчас надо разобраться с гостями, да, и в церковь позвонить, что ли. Поп ждать будет, нехорошо…
Мария-Элена Домбрийская
Один раз Лорена все же успела ударить.
Только один.
Вот тут Ровена не успела. А второго раза не получилось, прыгнула, сбила убийцу на пол, покатилась…
Лорена сопротивлялась с яростью, порожденной ненавистью и отчаянием, да только гнева мало, навыки нужны. А вот Ровена драться любила и умела. Удар ребром ладони по горлу вышиб из убийцы дух, пусть спасибо скажет – не подохла, стервь…
И головой об пол приложить, чтобы не дергалась.
А теперь рвануть да хоть бы и чехол с кресла, разрывая его на полосы, – и кричать, призывая помощь. Раньше-то и возможности не было, некогда было.
Ровена и видом не видела Лорену, просто та за собой дверь в покои Малены не прикрыла, вот Ровена и заинтересовалась. На ее памяти госпожа всегда запиралась, а тут вдруг – нараспашку. Ну а когда она увидела опускающийся нож… первый-то удар не успела, а вот второй сбила, не промахнулась.
– ПОМОГИТЕ!!!
Долго звать не пришлось, Малену любили, и на помощь ей бежали дружно, не думая, кто там бежит рядом.
Слуги, стражники, Аманда, Дорак, Ардонские…
Картинка была выдающейся. Ровена как раз закончила увязывать мерзавку и поднималась с нее, а на кровати лежала Мария-Элена, и лицо у нее было спокойное. Слишком спокойное для поднявшейся рядом суматохи. Слишком равнодушное…
Ахнула, прижимая руку ко рту, графиня Элинор, схватила за руки дочерей, решительно шагнул вперед Дорак, вглядываясь в тело на кровати…
– Жива!!! Жилка бьется! Дышит!!!
Такого облегченного вздоха эта комната давно не слышала. Живая, остальное поправим.
* * *
– Надо послать гонца к маркизу Торнейскому.
Совет держали пятеро человек. Граф и графиня Ардонские, Аманда, Дорак, Ровена. Ровена и высказалась первой, наплевав на все чины. И то сказать, если она невестой герцога была, выше это или ниже графа? Уж всяко не грязь под ногами.
– Жених, – понимающе кивнул граф Ардонский.
Ровена уточнять не стала.
– И немедленно. Я видела, как он на нее смотрит, поверьте – за промедление нас не простят.
– Дорак, распорядишься?
Астон Ардонский взглянул на капитана Сетона, и тот вышел из комнаты.
– Слава богам, жива осталась, – вздохнула графиня Элинор, осеняя себя привычным знаком.
– Зеркало спасло, – кивнула Ровена.
Откуда оно взялось, это зеркальце с ланью на оправе? Откуда?
Но госпожа так и сжимала его в руках, прижимая к груди, туда и пришелся удар Лорены. Раскололось и высыпалось стекло, погнулась оправа, осколки порезали кожу, но не сильно, заживет до свадьбы. А вот почему госпожа не приходит в себя?
Этого никто не понимал.
Хотя…
Было у Ровены предположение.
– Эта стервь била со всей руки, могла просто ударить так, что сердце зашлось. Потом запустилось, но надо, чтобы лекарь поглядел. Мало ли там, какой ушиб внутри…
Вот с этим все были согласны, оставалось дождаться маркиза Торнейского.
Матильда Домашкина
Давид сидел в приемном покое и выглядел так, что краше в гроб кладут.
Рядом с ним опустилась София Рустамовна, погладила по волосам.
– Дэйви…
– Да, мам?
– Как она?
– Не знаю. Молчат пока.
София Рустамовна крепко сжала его ладонь.
– Держись. Она обязательно поправится.
Давид стукнулся затылком об стену. И еще раз, вдруг полегчает? Но мысли были слишком тяжелыми, прямо-таки цементными.
– Медики не понимают, что с ней. Увезли на рентген…
Дверь открылась. Врач не заставил себя долго ждать.
– Что с ней? – Давид встал врачу навстречу, мать поспешила за ним.
– Не знаю, – честно признался врач. – Понимаете, мы ее насквозь просветили, кроме порезов – ничего страшного. Ну, синяк будет, так от этого не умирают. Но она… как в коме.
– В коме? Отчего?
– Кто ж знает… – Врач потер кончик носа. – Человеческий организм – штука странная и малоизученная. А уж мозг… мы можем дискутировать неделями и месяцами, но толком так ничего и не откроем. И не узнаем. Почему человеческий мозг дает команду отключиться – не знает никто.
– Она сама дышит? Хотя бы?
– Дышит. Хотя ее надо будет поддерживать на внутривенном питании. Пьет она сама, глюкозки вкатим.
