— О, какое грозное прозвище, — негромко фыркнула около северянина Гонория.
— Помнят, гады, — с досадой пробормотал Ханвальд. — Трижды я первый забирался на стены при штурмах, сотню врагов на Волчьи луга отправил, командира манипулы от смерти спасал… И хоть бы кто запомнил. Но стоило только один раз по пьяни уснуть в свинарнике… — северянин возвысил голос. — Точно! Я это. А теперь, умник, готовь зубы — я тебе их сейчас пересчитаю…
— Куда, баран? — сквозь зубы прошипела Гонория, вцепляясь в уже шагнувшего для праведного мордобития северянина. — Потом подерёшься!
— Ну, можно и потом, — на удивление безмятежно ответил Ханвальд. — Эй, народ! Вам с деревяхами воевать ещё не надоело? От скуки ещё не опухли? Хорош прохлаждаться, есть вариант нормально подраться и даже подзаработать!
— А что, много платят? — выкрикнул кто-то.
— Богато. Полная амнистия для начала.
Наёмники снова заворчали — кто одобрительно, а кто недоверчиво.
— Врёшь!
— А пошёл-ка ты на хрен, — парировал Харальд. — Нравится брёвна таскать — так и говори, уореши — народ вольный, дело твоё. Хоть под хвост долбись, лишь бы мы не видели, ага. А кто под хвост не долбится, к тем у меня официальное предложение — есть вариант сдёрнуть отсюда и не быть ославленным по всей Империи мятежником и бандитом, оставшись во всех реестрах честным наёмником, хех…
— Больно складно плетёшь, Чистюля. В чём подвох?
— Надо будет повоевать.
— Да это-то понятно, на хрен мы ещё для чего нужны — не репу же садить… Подвох-то в чём?
— Повоевать придётся за Империю.
— Да запросто! — послышался ржач.
— Уточняю: воевать придётся честно, со старанием и за спасибо.
— О, а вот и подвох.
— Короче, народ, — Ханвальд положил руку на эфес меча. — Вас тут много, а меня тут мало — надоело что-то глотку драть. Если интересно — выбирайте ходоков и айда говорить, как большие люди, неинтересно — дуйте работать, а я кого другого для дела найду.
…Спустя полчаса троица визитёров сидела в палатке стражников.
Федерал так и не проронил ни слова, лишь время от времени что-то записывал в своём блокноте да посматривал на Ханвальда с Гонорией.
— К чему такие сложности? — проворчала девушка. — Разве одного только помилования недостаточно?
— Нет, конечно, — слегка удивлённо ответил северянин. — Вооружить и отпустить на свободу две тысячи головорезов — ты себя вообще слышишь, не? Даже если они не станут резвиться на имперских землях (почему-то), кто тебе сказал, что они станут сражаться за Империю в Гефаре?
— Они наёмники.
— Вот-вот. А наёмникам платят. Но в этот раз я что-то о плате ничего не слышал.
— Свобода — чем не плата? — усмехнулась Флавес.
— Маловато будет, — в свою очередь усмехнулся Ханвальд. — Нееет, красавица, здесь нужно что-то весомое. Что-то, ради чего будут готовы…
— …убивать? — иронично сказала Гонория.
— Умирать, красавица. Чтобы убивать много ума не надо, мы, наёмники, знаешь ли, делаем это с большой охотой и с большим умением… А вот цель, ради которой и самому не жалко умереть — штука куда сложнее.
— О, посвяти же меня, грязный варвар, чем же ты собрался сманить других грязных варваров за собой, — гнусаво произнесла Гонория. — Если ты не слышал — не очень-то и богатая Гефара сейчас и вовсе разорена. А дальше намечается поход на север — к Стене, в Серые степи. Какая там добыча может быть, а? Оленьи рога, медвежьи шкуры, слоновье дерьмо?
— Узко мыслишь, красавица, узко мыслишь, — снисходительно цыкнул Ханвальд. — Как говорите вы, ромеи — мер-кан-тиль-но. Есть вещи, ради которых стоит жить и стоит умереть. Их немного. И не каждый их может дать или хотя бы указать. Но они есть.
— О боги, — закатила глаза Флавес. — Как я вообще докатилась до того, чтобы выслушивать доморощенную философию от какого-то варвара?
— Смотри и учись, — северянин щёлкнул пальцами, услышав шаги снаружи палатки.
Стражники завели внутрь троих человек. Тот, что явно был главой ходоков от северян, стоял по центру — громила лет сорока, с кучей мелких шрамов на лице, коротко стриженный, высокий, широкоплечий, грузный, но двигающийся на удивление ловко. Второй — тоже высокий, но худой, жилистый. Чем-то похож на первого, но черты лица острее и… неприятнее, что ли. Третий — старик лет шестидесяти с лишним, невысокий, худой, с длинными седыми волосами и белесым левым глазом, через который шёл давний шрам.
— Только трое? Маловато.
— Достаточно, — лаконично ответил громила. — Говори, мы слушаем.
— Садитесь, — махнул рукой Ханвальд. — В двух словах, возможно, не уговоримся.
Каторжане присели на массивную деревянную скамью.
— Я — Дахан, сын Хагана из клана Снуршаз, — представил громила. — Мой брат — Керуш, сын Хагана из клана Снуршаз. А это — Ятъем.
Седоволосый коротко кивнул.
— Просто Ятъем? — прищурился Ханвальд.
— Просто Ятъем, — проскрипел старик. — Мне хватает одного имени.
Учитывая северные традиции, одним именем обычно обходились либо шаманы, либо жрецы… Что зачастую означало одно и то же.
— Пусть так. Я — Ханвальд, сын Астьяга, из клана Ширван, — в свою очередь представился северянин. — Это — сира Гонория Флавес из Империи и капитан Никита Силаев из Федерации.
— Девка ничё так, я б ей вставил, — щербато ухмыльнулся Керуш, используя не всеобщий, а уорг.
— Девка тебя понимает, урод, — презрительно бросила Гонория тоже на уорге, слегка выдвигая кинжал из ножен на поясе. — И тоже может тебе вставить. Кое-что.
— Довольно — сказал Дахан, бросая взгляд на меланхолично что-то чёркающего в блокноте федерала. — Капитан — это титул?
— Звание. Примерно полутысяцкий.
— Сойдёт. Ну и? — скрестил руки на груди Дахан. — Ты сказал много красивых слов, а теперь говори правду.
— Ты не в том положении, чтобы диктовать условия, — криво усмехнулся Ханвальд.
— Не в том, — на удивление легко согласился северянин. — Но не мы пришли к тебе, а ты к нам — тебе и говорить.
— Справедливо. Тогда слушайте: дикие из Хорасана смели Гефару и вторглись на имперскую землю…
— И Новый Рим, что, хочет подрядить нас на борьбу с дикими в обмен на свободу? — ухмыльнулся Дахан. — Видать, совсем плохи дела у имперцев…
— Дослушай, — терпеливо произнёс Ханвальд. — Что имперцы диких разобьют — дело решённое, но вот дальше на север они так просто идти не хотят. Но и терпеть диких в Гефаре тоже не желают.
— Другие эосы не поймут, логично, — кивнул Дахан. — Значит война без знамён? Звучит довольно погано. И… после диких в Гефаре мало чем можно будет разжиться. Имперцы заплатить хотя бы обещают? Ясно, что обманут, но хотя бы вежество соблюли?
