— Нет, — попросил он. — Позвольте мне еще немного подержать ее. Вам не понять, что это для меня… — Голос Колина сорвался. Он склонил голову над девочкой. Она смотрела на него серо-голубыми глазами с любопытством и доверием. Одинокая слезинка упала ей на щеку.
Декер уставился в пол. Беркли не сдерживала слез, но продолжала улыбаться. Она подошла к Грею, взяла протянутую им руку и села рядом. Грей обнял ее за плечи и подал ей уголок простыни, предлагая вытереть глаза.Воцарившаяся в комнате тишина пришлась не по вкусу Рее, и она нарушила ее, обиженно загукав. Не обращать на нее внимания было невозможно. Почувствовав, как завибрировал крохотный комочек в его руках, Колин улыбнулся. Рея радостно взвизгнула и чихнула. Глядя на ее изумленное личико, Декер расхохотался, вызвав тем самым новый взрыв заразительного детского смеха.
Наконец не выдержали и остальные. Их глаза вновь увлажнились, но это были уже совсем другие, слезы.
Колин первым перевел дух. Он отдал девочку матери, взял бокал и поднял его. Декер и Грей подняли свои.
Беркли коснулась кончика носа дочери.
— Ну вот, сейчас они вновь начнут делать каменные физиономии, — сказала она Рее. — Все трое. Твой папочка и твои дядюшки. Уверена, им не хватит ночи, чтобы наговориться всласть. Вот увидишь.
И она оказалась права.
Эпилог
Беркли скользнула в постель и улеглась рядом с мужем, стараясь не задеть шину на его ноге. Осторожно положив руку на его обнаженную теплую грудь, Беркли пристроилась на его плече и отчаянно зевнула.
Грей фыркнул.
— Ты не спишь! — испуганно воскликнула Беркли. — Смутно припоминаю, как твои братья на цыпочках прошли по гостиной. Я хотела вернуться в спальню, но не смогла оторвать голову от подушки.
— Ты и сейчас не в силах ее поднять, — заметил Грей. — По-моему, порой ты даже рада тому, что я прикован к постели.
Беркли приподнялась, чмокнула его в губы и вновь улеглась.
— Какие ужасные вещи ты говоришь! И почему у твоих губ привкус мяты? Собираясь поцеловать тебя на ночь, я думала ощутить последствия вашей попойки.
— Колин сунул мне целую горсть пастилок. Сказал, тебе будет приятно.
Беркли еще раз поцеловала его.
— И он не ошибся. Твоему брату не откажешь в сообразительности. А Декер дал тебе что-нибудь?
— Ну, в общем… — Грей чуть отстранил Беркли и потянулся к прикроватному столику. Прежде чем найти то, что нужно, ему пришлось ощупать всю столешницу. — Вот. Это тебе. Открой ладонь.
Беркли хотела сразу подставить руку, но вдруг догадалась, что именно приготовил Грей. Ее пальцы судорожно сжались, и серьги упали на покрывало. Отражая лунный свет, жемчужины отливали то золотом, то серебром.
— Ох, Грей! — Беркли была тронута и опечалена. — Декеру следовало бы помнить, что я не смогу их носить.
— Декер помнит об этом, но когда я отказался принять в подарок «Роузфилд», он настоял, чтобы я взял серьги.
Беркли внимательно посмотрела на мужа. Его глаза были ясными, язык не заплетался, но он нес явную бессмыслицу.
— Странно, — сказала она. — «Роузфилд» принадлежит Колину. Ведь это он — граф.
— Он владеет титулом и землей, но само поместье перешло к Декеру. Кажется, Декер только и ждал возможности передать его мне. Они с Джоанной живут в Бостоне, и «Роузфилд» ему не нужен. Впрочем, я так и не сумел толком понять его. После полуночи все несколько запуталось.
Беркли насупилась,
— Эти серьги — единственный предмет наследства, который он по-настоящему ценил. Верни их Декеру и возьми «Роузфилд», да не забудь хорошенько поблагодарить его.
— Хочешь поселиться в Англии?
— Нет. Во всяком случае, не думала об этом. Но ведь это твое наследство, Грей. Твое настоящее наследство. И Реи тоже. Ты построил здесь дом для Ната, для нас всех. Но не лишай Рею своего прошлого, даже если сам отказываешься от него.
Грей взял серьги и взвесил их на ладони.
— Я не подумал об этом.
— Как ты уже говорил, все несколько запуталось. — Беркли с удовольствием вновь почувствовала, что Грей вновь обнял ее.
— Надо было попросить их уйти, а не засыпать с Реей на диване. Колин и Декер почувствовали себя неловко.
— Я хотела, чтобы мы подольше побыли вместе. — Беркли подавила зевок. — Как странно все обернулось, правда? Ты боялся, что не сумеешь убедить их в том, что они твои братья, но Колин и Декер поняли это еще до того, как ты заговорил с ними.
— Это оттого, что ты с присущей тебе дальновидностью родила дочь, похожую на меня как две капли воды.
— Что привело их сюда? Твое письмо? Они так долго не давали о себе знать, и я уже начинала опасаться, что они связались с…
— Нет, Декер и Колин приехали именно из-за письма. Андерсон и Гаррет тут ни при чем. — Грей осторожно повернулся на бок. — Они оба погибли.
— Что?
— Я рассказал братьям об Андерсоне и Гаррете, а они мне — о судьбе «Олбани». Неподалеку от Тьерра-дель-Фуэго судно попало в шторм. Весть о крушении достигла Бостона еще до того, как Колин и Декер уехали оттуда. Они и не догадывались, что среди пассажиров был знакомый им человек. Волна высотой в десять метров выбросила корабль на прибрежные скалы. В живых не осталось никого.
— О Господи… — Беркли закрыла глаза, чтобы изгнать воспоминание о том, как «Олбани» покидает Сан-Франциско. Очертания корабля и его отражение в воде расплылись, словно подернутые туманной пеленой. Беркли жалела о погибших людях. Только двое не вызывали у нее жалости — тот, кто был ее отчимом и мужем, и молочный брат. Она упрекнула себя за то, что, услышав об их гибели, испытала огромное облегчение.
— Значит, Андерсон уже не мог разносить свою ложь.
— Да. Его измышления умерли вместе с ним.
Беркли вдруг поняла, что Грей не меньше, чем она, опасался дальнейших действий Андерсона.
— Ты думал, он расскажет о нас Декеру и Джоанне?
— Конечно.
— Почему же не говорил мне об этом?
— Ты тоже молчала.
Беркли открыла глаза.
— Я ничуть не жалею о том, что он погиб. Смерть Гаррета тоже не опечалила меня.
— Ничего удивительного. — Грей провел пальцами по ее шелковистым волосам. Его ласка понемногу успокоила Беркли. — У меня то же самое. Андерсон намеревался разлучить нас, Гаррет тоже, хотя и по-своему. Они оба желали нам зла. И я не могу сожалеть о том, что им не удалось осуществить свои планы.
— Какая мрачная ирония судьбы? Андерсону было мало того, что он причинил нам такое горе своим рассказом перед отправлением корабля. Он заплатил «гусям», чтобы те разорили нас. Пожар…
