Разве аморально приносить пользу, идя навстречу пожеланиям людей, удовлетворять их потребности? Именно это мы и делаем! Надо сказать, мы преуспели — никто не в силах с нами конкурировать. Мы владеем монополией на изготовление и продажу мумифицированных человеческих голов!
Теоретическое обоснование убийств изложено и мной усвоено, теперь — вперед, к практической стороне дела:
— И кто же эти добровольцы, что кладут свои головы на алтарь вашего процветающего бизнеса? Если не ошибаюсь, вы находите их на всех континентах: у вас выставлены на продажу головы негроидов, монголоидов, европеоидов, наконец!
— Вы правы в одном, мсье, они — на всех континентах… Но они — не добровольцы. Они — дичь, за которой надо охотиться. А это дорого обходится охотнику, потому так высоки цены…
— И кто же этот охотник?! — вырвалось у меня.
— Вам повезло — мсье Поль Мламбо-Нгука идет сюда…
Я невольно оборачиваюсь. Сквозь витринное стекло я вижу, как к нам приближается живописная троица.
Мальвина Савари идет под руку с негром огромного роста. Рядом, повиливая хвостом, чинно ступает пит-бультерьер. Размеренный и уверенный шаг трех зверей, знающих себе цену…
Пит-бультерьер — жуткое порождение человека, выкидыш селекции, исчадие злости, накопленной природой в добермане, кавказской овчарке, бульдоге и… пуделе. В его природе преобладает один ген. Ген абсолютного зверства. Нередки ведь случаи, когда пит-бультерьеры загрызали даже своих хозяев, вскормивших и выпестовавших их.
Да, такой гильотине достаточно команды «фас», и нужная голова в багажнике твоего автомобиля, потому что ты — водитель военного атташе Франции в Москве и владелец магазина экзотических сувениров в Париже…
Я понял, почему с приходом лета 82-го в столице перестали появляться обезглавленные трупы бомжей: в мае господин Мламбо по окончании служебной командировки убыл на родину.
Стоп! Но милиционеры ведь пристрелили его пса. Ну и что? Мламбо-Нгука приобрел нового, головы-то по-прежнему в цене…
