После беседы с ними Одри отправилась домой, размышляя о том, как они все поладят, будут ли ссоры, будут ли влюбленности. Насколько видела Одри, ничего драматического не произошло. Они общались в перерыве, вежливо болтали друг с другом, но не более того.
Сама Одри получила удовольствие от занятий. Она ни минуты не жалела о них. Она старалась изо всех сил, большего сделать она не могла. Возможно, теперь она сделает перерыв. Может быть, пока она не станет собирать новую группу. А вот после Рождества она сможет еще раз попытать счастья и посмотреть, что из этого выйдет. Возможно, в следующий раз у нее будет не шесть учеников, а десять.
Джеки выглядела угрюмой этим вечером. Может быть, она сожалела о том, что занятия заканчиваются. Они были легким способом заработать несколько евро, если вам хватит смелости показать себя во всей красе. Одри подумала о том, как была напугана Джеки в первый вечер, пряталась в туалете, готовая убежать. А как испугалась сама Одри, что на ее первом занятии не будет натурщицы.
Она посмотрела на склоненную голову своего единственного ученика.
– Еще минута на эту позу, – сказала она ему, – а потом сделаем перерыв.
Зарек поднял голову и улыбнулся. Какая милая у него улыбка.
* * *
– Я буквально на пару слов, – сказал Джеймс, когда она открыла дверь. – Я не задержу вас надолго.
Джеки обругала себя за то, что успела смыть макияж. Ни капельки мейкапа, даже губной помады. Хорошо еще, что она не успела переодеться в пижаму, хотя собиралась это сделать несколько минут назад.
Она отступила в сторону, плотнее запахнула кардиган.
– Может быть, мы можем посидеть в вашей машине? – спросила она. – Мои родители дома.
У нее вдруг повлажнели ладони. Она вытерла их о джинсы, пока шла следом за ним по дорожке.
В машине она села прямо, прижавшись спиной к дверце. Джеймс отвернулся от нее и смотрел прямо перед собой. От нее пахло лакрицей.
– Вы не пришли на занятие, – сказала Джеки.
– Да, – он замялся. – Я решил, что это неудачная идея.
Она не знала, что ей думать, поэтому ждала. Но продолжения не последовало.
– Как Чарли? – спросила она просто для того, чтобы что-то сказать.
Снова молчание. Джеки еще плотнее закуталась в кардиган.
– Я хочу объяснить, – наконец заговорил Джеймс. – Я хочу рассказать тебе о… моей ситуации. Если ты не против.
Джеки заметила, что он впервые обратился к ней на «ты». Его ситуация? Она не отрывала глаз от профиля Джеймса, ей хотелось, чтобы он повернулся и посмотрел на нее.
– Прежде всего, – сказал он, – мое имя не Джеймс. То есть Джеймс – это мое второе имя. Я начал его использовать, когда мы переехали сюда. Меня зовут Питер.
Он сменил имя. Он скрывается от правосудия, потому что убил кого-то на севере, и теперь прячется в Кэррикбоуне. Он может быть террористом из ИРА или членом военизированной организации лоялистов.
– Мы переехали сюда, и я сменил имя, – он наконец повернулся к Джеки и посмотрел на нее, – потому что два года тому назад моя жена… – он замолчал.
Его жена. Джеки почувствовала тупую боль в животе. Холод машины пробирался под одежду.
– Два года назад моя жена исчезла, – продолжал Джеймс. – Однажды она вышла из дома за покупками и больше не вернулась.
Джеки затаила дыхание. «Мама Чарли пропала», – сказал ей тогда Оуэн, и она решила, что это означает умерла. Но она не умерла, она пропала. Его жена пропала. Джеки содрогнулась.
– Ты замерзла.
– Я в порядке, – ответила она, но Джеймс включил печку. Через несколько секунд Джеки почувствовала, как теплый воздух согревает ей ноги и лицо.
Он снова отвернулся от нее.
– Когда Френсис исчезла, полиция организовала поиски. Они проверили озера, отправили аквалангистов обследовать дно у морского побережья, прочесали леса и горы. Они допрашивали меня столько раз, что я сбился со счета.
Джеки вспомнила, что в прессе сообщали о пропавшей в Донеголе молодой матери. Пару дней новость была в заголовках на первых страницах, но потом пришло время для других новостей. Зачем писать о человеке, которого так и не нашли?
Упоминали газеты об этом, когда исполнился год со дня ее исчезновения? Возможно. Обычно об этом пишут, возвращаются к событию.
– Некоторые решили, что это я ее убил, – продолжал Джеймс. – Я получал анонимные письма, люди плевали в меня на улице или переходили на другую сторону, чтобы со мной не встречаться. Когда они начали спрашивать Чарли, знает ли она, что совершил ее отец, я решил, что пора уезжать. Вот так мы оказались здесь.
– И ее так и не нашли?
Он покачал головой.
– Ни следа, – Джеймс замялся. – Ты единственный человек, которому я рассказал об этом. Я хотел, чтобы ты знала, потому что…
Она затаила дыхание, но он так и не закончил фразу.
– Ты не против, что я тебе рассказал? – спросил Джеймс.
– Нет, я не против.
Возможно, он убил свою жену и сумел избавиться от тела так, что его не нашли. Нет, Джеймс не может быть убийцей.
– Я рада, что ты мне сказал.
– Ты понимаешь, что я не свободен. Пока тело не найдут или не появится сама Френсис, я считаюсь женатым. На следующие семь лет, судя по всему.
– Я понимаю, – ответила Джеки. Он что, просит ее подождать? Этого он хочет? Она бы этого хотела, Джеки была в этом уверена.
– Я никуда не уеду, – сказал Джеймс. – Я остаюсь в Кэррикбоуне.
– Это хорошо. Оуэн огорчился бы, если бы вы уехали.
Джеймс снова повернулся к ней:
– Только Оуэн?
– Нет, – ответила Джеки, – не только Оуэн.
Среда
Он увидел, когда Одри открыла дверь, и ждал ее реакцию на сбритую бороду.
Она резко остановилась и прижала руку к груди.
– Силы небесные!
Вот так точно бы никто не сказал. Майкл видел это восклицание в старых детских книжках, но никогда не слышал, чтобы им пользовались в обычной речи. Оно идеально ей подходило.
О нет, он слишком стар, чтобы в животе запорхали бабочки удовольствия, но они были там. Господь всемилостивый.
– Так намного лучше, – на лице Одри появилась теплая улыбка. – Борода мне никогда не нравилась.
Майкл почувствовал, что улыбается в ответ, хотя он вовсе не собирался улыбаться.
– Я просто решил, что пора, – сказал он.
Они стояли и улыбались друг другу какое-то время. Он надеялся, что в магазин не заглянут какие-нибудь несносные покупатели. На ней была зеленая с белым юбка и желтая блузка. Она напомнила ему желтый нарцисс.
