Трудно говорить, кто тут прав, а кто нет. Но так или иначе французы быстро укрепились на кургане.
БОЙ ЗА БАТАРЕЮ ЖЕРВЕ
Вторым важным эпизодом борьбы за Севастополь во время его последнего штурма стал бой за батарею Жерве. Для пехотного прикрытия батареи был назначен в первых числах августа Казанский егерский полк, которым временно командовал подполковник Китаев, откомандированный из Костромского полка по случаю ранения полковника Всеволода Густавовича Гасфорта. Основные силы полка были отведены во избежание лишних потерь к Владимирской казарме. На батарее оставались лишь штуцерные под командованием майора Завадского в числе 68 человек. Однако ночью полк выдвинулся к батарее в связи с ожидавшимся нападением союзников. До этого дня штуцерные стрелки всегда выводились по ночам в тыл для промывки засорившихся от непрерывной стрельбы ружей и пополнения запаса патронов. С 25 августа, в предчувствии штурма, эта практика была прекращена. Мера эта чисто технического характера была, конечно, нужной, но оказалась совершенно несвоевременной.
Литтихские штуцера, которыми были оснащены русские стрелки и штуцерные пехотных и егерских полков имели одно свойство, не самое лучшее в условиях позиционной войны. При повышенном расходе патронов, нарезы в них до такой степени освинцовывались и забивались нагаром, что для промывки необходимо было использовать воду (желательно горячую): «Постреляв два дня, штуцера засорились до такой степени, что не было возможности заряжать их; не имея воды на батарее, а при том патронов, по распоряжению командующего полком, я со всей командой в числе 68 человек, 27 числа с рассветом отправился во Владимирскую казарму (вблизи Павловского форта), где находились наши кухни, для промывки штуцеров и за патронами».
В 11 часов утра к месту расположения штуцерных донеслись крики и частая ружейная перестрелка. Когда штуцерные бегом бросились к батарее, было уже поздно. Заняв Корниловский бастион «…1-й стрелковый батальон и 1-й зуавский полк обратились влево и, ударив во фланг батареи Жерве, оттеснили к правой стороне ее егерский Его Имп. Высочества Михаила Николаевича (Казанский) полк. Командир полка полковник Китаев был ранен и многие офицеры перебиты». Казанский полк отходил от позиции, вынося раненых. Остатки полка укрылись за оборонительной стенкой за морским госпиталем. Здесь же находился раненый подполковник Китаев. Возле него был и один из командиров батальонов майор Дембинский. Потеряны были почти все командиры рот.
Французы в это время уже находились на батарее. Они суетились возле орудий, догоняли и брали в плен отставших солдат пехоты и артиллерийской прислуги, не успевших оставить позиции.
Появление более чем полусотни солдат, вооруженных штуцерами и являвшихся, кроме всего прочего, прекрасными стрелками, стало для неприятеля не совсем приятной неожиданностью. Под ливнем пуль французы «…засуетились, скрываясь за орудия, блиндажи, старые туры и т.п.». Командир 3-й егерской роты штабс-капитан Гинглят (единственный из остававшихся невредимым ротных командиров) привел в порядок остатки полка и принял решение отбить утраченную батарею. Практически это было сделано силами команды штуцерных, которые, примкнув кортики, в течение пяти минут выбили французов. По ходу атаки к ней присоединялись остальные офицеры и солдаты Казанского егерского полка. За эти действия штабс-капитан князь Гинглят был впоследствии награжден орденом Св. Георгия 4-й ст.
Противник, явно не ожидавший столь активного противодействия, не принял боя и отошел за банкет. Однако, как только французское командование поняло, что батарея Жерве снова в руках русских, оно не стало готовить повторной атаки, понимая, что она будет сопряжена с никому не нужными потерями. Вместо этого территория батареи подверглась активному обстрелу из стрелкового оружия со стороны Малахова кургана и банкета. Очевидцы называют этот огонь «убийственным».
Зная, что ключевая позиция в их руках, французы понимали, что рано или поздно русские оставят и близлежащие позиции. Потому они стремились выдавить их оттуда ружейным огнем. Кроме того, этим они не давали артиллеристам вернуться к своим орудиям. Хотя, судя по русским описаниям, орудийные расчеты батареи Жерве к моменту отбития позиций были в большей части перебиты, взяты в плен или просто рассеяны. Кроме того, атаковать батарею, равно как и другие пункты, считалось не нужным, так как все действия на всех направлениях, кроме Малахова кургана, считались вспомогательными, и после взятия последнего теряли всякий смысл.
Отойдя на вторую линию, казанцы продолжали удерживать батарею. В этом им помогли своевременно подошедшие на Корабельную сторону, направленные туда начальником гарнизона с Городской стороны Костромской и Галицкий егерские полки, «…которые, расположись за второю линией, правее Малахова кургана, вместе с Казанским полком остановили неприятеля».
Казанцы понесли большие потери. Были убиты поручик Степанов, прапорщик Кедров. Из всей команды штуцерных не были ранены лишь трое (штуцерные Чернов, Шорохов и Чеснович).
В 4 часа к егерям на батарею прибыл адъютант главнокомандующего с приказом «…удерживать батарею до 7-ми часов вечера, а тогда отступать по траншее на батарею Будищева (3-го бастиона), откуда, оставаясь в арьергарде, отступить на северную сторону».
Окрыленные успехом казанцы не поверили присланному офицеру. Князь Гинглят отправил вместе с адъютантом прапорщика Степового для подтверждения полученного приказа. Последний вскоре прибыл, приведя с собой две роты Курского ополчения, и подтвердил услышанное ранее. «К вечеру огонь со стороны неприятеля утих, и мы в назначенное время отступили благополучно; французы нас не преследовали; затем, оставаясь в арьергарде, из Корабельной отступили последними».
БОЙ ЗА 2-Й БАСТИОН
Это — третий из главных эпизодов борьбы за Севастополь и он мало чем отличался от происходившего на главном пункте российской обороны: «Ровно в полдень дивизия Дюлака в составе 12-ти батальонов, числом до 5000 человек, двинулась на штурм 2-го бастиона. Впереди шла бригада Сен-Поля».
Повторялось в точности произошедшее на Малаховом кургане. Личный состав был отведен с бастиона для отдыха и приема пищи, «…нижние чины, истомленные продолжительным ожиданием штурма, сойдя с банкетов и, укрывшись по возможности от сильной канонады, ели кашу».
Генерал Сабашинский в это время, говорил с капитаном генерального штаба Черняевым, присланным на 5-е отделение генералом Хрулевым с предложением сменить 4-ю дивизией 8-ю дивизию, чтобы дать последней сколько-нибудь отдыха. Сабашинский отказался от предложения и сказал Черняеву: «Ни за что не расстанусь с моею 8-ою дивизией, давайте лучше закусим».
В это время раздался сигнал тревоги и почти одновременно с ним французские пехотинцы броском преодолев «… шагов 30 или 40, перескочили ров, почти совершенно засыпанный, мгновенно ворвались в бастион и опрокинули бежавшие врассыпную им на встречу Олонецкие батальоны».
Бригадный генерал Сен-Поль практически не закрепившись на батарее, начал преследовать остатки Олонецкого полка, уходившие в Ушакову балку. Неприятель почти достиг батареи Генериха. Но вновь сработала способность русской пехоты в критические моменты действовать с отчаянной самоотверженностью: «В эту самую минуту, заведовавший инженерными работами на 5-м отделении 3-го саперного батальона капитан Лебедев, собрав остатки Олонецких батальонов и несколько саперов, атаковал Французов. Майор Ярошевич с батальоном Белозерского полка и сам генерал Сабашинский, взяв из резерва батальон Кременчугского полка майора Вакгаузена, ударили на неприятеля, который между тем, успев заклепать ближайшие орудия, покушался остановить наши войска, но был выбит из бастиона, потеряв до полутораста человек убитыми и ранеными и несколько офицеров пленными: в числе убитых находились полковники Дюпюи и Жавель и начальник штаба 4-й дивизии, подполковник Маньян. С нашей стороны тяжело ранены: майоры Ярошевич и Вакгаузен и капитан Лебедев».
