— Да, верю. Я не могу до сих пор понять, чего хотела добиться этим Консуэла, но я знаю тебя и, как бы ни была сильна моя ревность, я знаю, что ты по своей воле никогда не пошла бы на свидание с Лоренцо.
Его голос прервался от волнения и охрип, когда он добавил:
— Я просто должен тебе верить, если бы я не смог этого сделать, то сошел бы с ума от дьявольских мыслей, терзавших мой ум. Мне не перенести даже одного твоего взгляда на другого мужчину, потому что мне становится страшно от мысли, а вдруг он тебе понравится как любовник. Поэтому я должен верить тебе, честности твоих глаз и помыслов хотя бы ради собственных интересов.
Маленькая слезинка скатилась по ее щеке. Он заметил ее.
— Это еще что? Так-то ты приветствуешь мое страстное признание в доверии и любви. Бет сквозь слезы улыбнулась:
— Нет, это свидетельствует о том, как много для меня значит твое доверие. Я столько раз хотела любым способом доказать тебе, что говорю правду, и так боялась, что даже теперь ты мне не поверишь…
Он тряхнул темноволосой головой:
— Но как бы я мог признаться в любви к тебе, если бы не верил? Ты же знаешь, что поначалу меня привлекли в тебе красота и свежесть. И если бы я не потерял разум от ревности, то не попал бы так легко в ловушку Консуэлы. Забудь это, Англичанка, но помни, что, считая тебя сущим дьяволом, я носил в сердце твой образ до того самого момента, пока снова не увидел тебя в Чиело. Там я безнадежно и навсегда влюбился в тебя.
Он улыбнулся ей хитрой улыбкой, а потом добавил:
— Когда я увидел тебя у фонтана, я еще пытался бороться с собой. Как ты думаешь, почему я начал быстро обустраивать Энчантресс?
Поймав удивленный взгляд Бет, он слегка встряхнул ее.
— Я приехал оттуда с готовым предложением на губах. Ну, и как ты думаешь, что я почувствовал, когда увидел тебя в компании Лоренцо?..
— Но ведь это не я позвала его туда, — призналась Бет абсолютно честно. — Я терпеть не могла его присутствия, но что я могла поделать?
Губы Рафаэля сжались:
— Одним из первых моих действий в качестве твоего мужа будет убрать его. Я убью его. Тихим голосом Бет попросила:
— А может, не надо этого? Мы нашли друг друга, и мне очень не хотелось бы потерять тебя так быстро.
Я не сомневаюсь, что ты можешь убить его в честной схватке, но он — негодяй и не имеет понятия о чести.
— А ты уверена, что у меня она есть?
— Не знаю, как там обстоит дело. Но не думаю, что его труп был бы для меня лучшим свадебным подарком.
Он рассмеялся и звонко поцеловал ее.
— Себастиан заждался меня в конюшне, а мы еще не все обговорили. Только давай так — никаких секретов и тайн, есть ли тебе в чем признаться, пока я добрый?
Он шутил, но Бет не была расположена принять этот тон. И опять, держась за злополучную пуговицу на блузке, она потупила глаза и сказала:
— Есть еще одно признание. Он удивленно поднял брови, конечно, не догадываясь о масштабе того, что она хотела сказать.
— У нас будет ребенок!
Рафаэль смотрел на нее, как пораженный громом. Поначалу она даже испугалась. Потом он счастливо рассмеялся, и ее опасения растворились.
— Правда? — спросил он удивительно нежно, и в его серых глазах светилась искренняя радость. Бет кивнула, ее губы дрожали от счастья.
— Да, это правда, — ответила она, как эхо, удивляясь теперь, почему боялась сказать ему об этом раньше.
Для Рафаэля эта ночь была более чудесной, чем Бет могла себе представить. Воспитанный дикими команчами, затем едва не забитый холодным расчетливым дедом, женатый на женщине, которую ненавидел и которая ненавидела его, Рафаэль отрицал нежность и любовь всю свою жизнь. И вот теперь, держа в руках свою драгоценную и любимую Англичанку, видя ее лучистые глаза, он чувствовал, как тают последние льдинки недоверия между ними. Он нежно притянул ее к себе, его рот мягко скользнул по ее щекам и губам. Губы нашли губы и слились в новом для него поцелуе, который был проявлением любви, нежности и заботливости, а не страсти и вожделения, как прежде.
Прижавшись губами к ее уху, он полушутливо прошептал:
— Хорошо, что мы решили пожениться завтра — наш ребенок не должен быть незаконнорожденным.
Он положил ей руку на живот, и она почувствовала, что в этом жесте было и желание защитить их с малышом, и чувство собственника. Но вот он спросил с неожиданной торопливостью:
— Это — результат ночи в Чиело или произошло перед моим отъездом в Энчантресс?
Бет заколебалась, а он сказал с удивлением:
— Слушай, это случилось не тогда, когда ты надела платье шлюхи?
Бет вспыхнула от воспоминаний о той ночи и быстро сказала:
— Нет, перед твоей поездкой в Энчантресс. Он вздохнул:
— Я рад. Потому что тогда в Чиело я просто хотел придушить тебя, и мне не хотелось бы думать, что наш ребенок был зачат в такой момент. А ночь перед отъездом — это другое дело…
Это были замечательные моменты, но Рафаэлю пришлось оторвать ее от себя и подумать о самом ближайшем будущем. Он прошептал:
— Мне надо идти, Себастиан заждался, и еще кое-что надо сделать. А чтобы не спровоцировать моего деда на какие-нибудь новые глупости, мне придется оставить тебя здесь на сегодняшнюю ночь и завтрашний день — сможешь вытерпеть это?
— Постараюсь, при условии, что ты не заставишь меня ждать тебя слишком долго. Боюсь, что дед по моему лицу о чем-нибудь догадается. Итак, один день, не больше, иначе я начну подозревать тебя в стремлении скомпрометировать меня. Он улыбнулся:
— Уже угрожаешь, что же будет дальше? — А потом уже серьезно посоветовал:
— Скажись больной завтра вечером и уйди пораньше. Как только стемнеет, я приеду за тобой. Будь готова. Надеюсь, никому в голову не придет искать тебя до утра. А потом уже будет слишком поздно моему деду что-нибудь предпринимать, кроме как прислать нам поздравления в Энчантресс. Я хочу, чтобы наш ребенок родился там.
Бет чувствовала себя в раю. Расставание было трудным, ей не хотелось отпускать его. Но он понимал серьезность ситуации и покинул ее, исчезнув в окне.
Себастиан с нетерпением ждал его в конюшне.
— Что ты так долго не шел? — спросил он не без раздражения. — Ты же понимаешь, как непросто мне было бы объясняться со стражей, если бы они застали меня тут, тем более после того, как я распрощался с твоим обожаемым дедом, сославшись на смертельную усталость. Мне кажется, что он не поверил ни одному моему слову, и мне не понравилось, как он смотрел на Бет, когда она уходила. Ты видел ее?
Рафаэль был еще под впечатлением от всего, что произошло сегодня вечером: известия о ребенке, сознания того, что Бет любит его, и он мягко попросил:
