— Успокойся! — обнял он ее за плечи. — Что-нибудь придумаем. Пошли!
— Надо же избавиться от трупа.
Они поднялись наверх.
— Н-да, — взглянув на лежавшую на полу Свергину, проговорил Ольгерд. — Жаль.
— А что мне оставалось делать? — потирая дрожащие руки, спросила Лора.
— Но теперь лишние хлопоты, — заметил Жилёнис, — и неприятные.
— Куда бы нам ее деть?
— Придется устроить пожар. Жаль, конечно, дачу. Кстати, она у тебя застрахована?
— Да.
— Очень хорошо.
— Ну и?.. — нарушила молчание Ольгерда Лора.
— Что?
— Что ты стоишь?
— В самом деле, — усмехнулся он. — Пора действовать. Лора, ты осветила мою жалкую жизнь, как молния. Ты открыла мне глаза, и я понял, что больше не хочу так существовать. Я понял, что значит иметь деньги, не эмпирически, а практически. Вон какой дорогостоящий спектакль ты умудрилась поставить. Но вначале, по своей забитости, я на самом деле хотел стать твоим мужем. А потом сообразил, что меня ждет удел марионетки. Деньги-то твои. И я, Лора, твое новое завещание составил на себя. Не волнуйся! Фонд твоего имени будет учрежден. Только возглавлять его буду я.
— Ты подменил текст завещания?
— Догадалась?
— Увы! — вздохнула Ильховская.
— Представь, я встретился с одной милой журналисткой и купил у нее кассету, которую не пропустили к показу по телевидению. Так что ты смотрела запись. А я тем временем подменил бумаги. Я все рассчитал. В состоянии возбуждения ты вернулась к столу, вновь стала перечитывать текст завещания, буквы прыгали перед твоими глазами. Ты не дочитала его… В принципе там и было только одно изменение: вместо мэрии Москвы я вписал свое имя.
— Нет, не верю, ты на это не способен. Ты шутишь! — возразила Лора.
— Не шучу.
— Покажи! Покажи в таком случае завещание, — потребовала она.
— Зачем? Тебе уже все равно. — Ольгерд навел на Лору пистолет и выстрелил.
От удивления у нее едва не выкатились глаза из орбит, и она совершенно непроизвольно ухватилась за живот, быстро сообразив, что надо падать.
«Хорошо, что на кровать, а не на пол», — подумала она и упала.
Ольгерд немного постоял, затем подошел к Лоре, удостовериться, умерла она или только ранена. Он склонился над ней, и вдруг Лора широко открыла глаза и захохотала. Ольгерд отпрянул назад, и в тот же миг кто-то схватил его за руки и завел их ему за спину.
— Что это значит?!
— Ничего, — крепко связывая ему руки поясом, говорила Лора, — кроме того, что ты, впрочем, как и Свергина, вставай уже, — бросила она ей, — вернетесь к своему жалкому существованию.
Зоя поднялась и вдруг кинулась к двери, но Павел успел подставить ей подножку, и она со всего размаху повалилась на пол.
— Свяжу и ее. А то нос себе расквасит.
— А!.. Пляжный мальчик! Сговорились-таки. Сволочи! — клокочущим от злобы голосом стал выкрикивать Ольгерд.
— А вот и завещание, — открыв кейс Жилёниса с помощью ножа, ухмыльнулся Мельгунов. — Все себе отписал, молодец.
Лора схватила бумагу, прочла и, побагровев от ярости, порвала на мелкие клочки.
— Ну ты и гад! — подступилась она к Ольгерду. — Убить меня! Ты же любил!
— Любил, да ты заставила разлюбить. Ты же тварь, Лорка, ты же сама никого не любишь. Ты богатая сука, которая изгаляется над людьми.
— Это над какими людьми? Уж не над теми ли, которые перегрызли друг другу глотки в стремлении захапать все. А ты? Чем ты лучше их?
Жилёнис расхохотался.
— Выходит, единственным глубоко порядочным человеком оказался пляжный мальчик Паша.
Взгляд Лоры замер, она только сейчас до конца осознала, что Павел вполне мог ее убить. Она обернулась и посмотрела на него.
— Почему ты не убил меня?! — с ожесточением выкрикнула она.
Павел вяло усмехнулся.
— Ну раз все начистоту. Вероятно, потому, что я пляжный мальчик. Не смог. Нет, не выстрелить, а убить. Ведь это мы с Виткой напали на какого-то парня, приняв его за Чегодаева. До сих пор в руках мерзкое ощущение. Я только тогда в себя пришел, когда узнал, что парень тот выжил. Нет, если бы он умер, я бы в милицию на себя доносить не пошел. Но за те дни, когда тот барахтался между жизнью и смертью, я понял, что жить… жить в случае его смерти, не знаю, не скажу, что не смогу, но это уже была бы не моя жизнь.
— Дурак! И будешь всю жизнь в завхозах сидеть да сук богатых ублажать, — бросил Ольгерд.
Павел подошел к Жилёнису и развязал ему руки.
— Зато ты умный. Убивать из мести не станешь.
— Не стану, — потирая запястья, огрызнулся Жилёнис. — Но ты! Ты упустил такую возможность. Эта, — он презрительно глянул на Лору, — и над тобой в том числе надсмеялась, а ты спас ее.
Павел проигнорировал его слова.
— Ладно, Лорка! Ты когда из мертвых живой станешь? — обратился он к Ильховской.
— Завтра, — опустив голову, мрачно ответила она. — В три часа по Москве буду в Париже. В пять сделаю заявление.
— Значит, эту, — кивнул Павел в сторону Свергиной, которая, понимая всю тщетность своих действий, тем не менее пыталась освободить заведенные за спину руки от пояса, — надо продержать здесь. А то самолет взорвет. Ведь пока она, да и я, твои наследники.
— Жить он не сможет, если убьет! — не унимался Ольгерд. — Свергина вон напустила на Шуркину собаку и ничего, живет.
— С чего ты это взял?! — воскликнул Мельгунов.
— Выяснил. Она этого щенка Беззубцевым продала.
Павел подошел к Свергиной.
— Это что, правда? Ты Витку?!..
Больше он не произнес ни слова.
— Неправда! — выкрикнула Зоя с такой силой, что жилы проступили на шее.
— Какой ужас! — воскликнула Лора. — Какой ужас, знать то, чего не следует!
— А, поняла, наконец! — возликовал Ольгерд.
— Да иди ты! — запустила в него вазой Лора. — Проваливай! Мерзавец! Подлец!
Ольгерд с презрением глянул на Ильховскую и ушел.
— Так что мне делать? — обратилась Лора к Павлу.
— Лети, черт бы тебя побрал, в Париж! А я так и быть, посторожу твою убийцу.
— Пашенька, я как только вернусь…
— Лети, сказал!
Лора кивнула, схватила сумку и исчезла.
— Ну что, сонаследница, скоротаем вечерок? А то ты такая ярая, еще за Лоркой в аэропорт увяжешься.
— И увяжусь! Это наш с тобой последний шанс. Ведь сколько денег, Павел! Ведь могли бы жить…
