— Так, — прохрипел Джаспер.
— Вот и славно. — Джефф до сих нор не отпускал руку. — Отрадно, что мы так мило побеседовали. Теперь же, мой дорогой, оставь нас.
Летти сообразила, что последует дальше, мгновением ранее, чем Джаспер. Ловким движением схватив брата сзади за штаны, Джефф швырнул его прочь с телеги. Джаспер с плеском приземлился в сточной канаве и выругался с таким чувством, что все, кто за ним наблюдал, тотчас поняли: он разъярен, но цел и невредим.
Поднявшись на ноги и отлепляя от себя отбросы, Джаспер метнул злобный взгляд в детишек, что указывали на него пальцами и покатывались со смеху.
— Прощай, Джаспер! — воскликнул Джефф. — Не забывай писать из Индии матушке.
Джаспер не счел нужным отвечать. Отогнав ногой собачонку. что принюхивалась к лакомому кусочку, прилипшему к его сапогу, мерзавец, источая вонь и негодование, поплелся прочь.
Джефф потер руки и взглянул через плечо на Летти:
— Отчего я не проучил его сто лет назад?
Летти подбежала бы к нему, обвила бы его шею руками, покрыла бы лицо поцелуями, однако, повинуясь давней привычке, не позволила себе подобных вольностей. К тому же в ее ушах еще звучало эхо насмешливого голоса, напоминая о том, что жениться Джефф мечтал вовсе не на ней. На ее сестре. Джаспер оставался Джаспером, а теперь был еще и сплошь пропитан помоями, но смысл его слов от этого не менялся.
Неловко перебравшись с козел на телегу, Летти встала рядом с Джеффом — так близко, что соприкоснулись их рукава, — и посмотрела вслед удалявшемуся Джасперу.
— Ты умышленго бросил его в канаву? Чтобы он не расшибся?
— Джаспер — мой кузен.
— И кровожадная скотина, — твердо прибавила Летти.
Джефф взглянул на нее, едва приметно улыбаясь:
— Спору нет.
Эта полуулыбка изрядно смутила Летти. Она сделала полшага назад, чуть поскальзываясь на соломе.
— Если бы его план удался, ты обрел бы свободу.
— Не желаю я быть свободным, — ответил Джефф.
Летти пытливее всмотрелась в его лицо, ища признаки недосказанного.
— В каком смысле?
Джефф взял ее за руки.
— В том самом. Не желаю ни капли.
Летти прикусила губу. Неудивительно, что он ответил именно так. Сказал бы «хочу свободы» и в нынешних обстоятельствах тотчас сделался бы соучастником несовершенного преступления. Ко всему прочему он был за жену в ответе — нравилось то ему или же нет.
Умнее было бы принять его заявление без лишних вопросов, поехать домой, принять ванну и обсудить проделанную работу. Но Летти устала чувствовать себя обузой и говорить не то, что давило грудь.
— А как же Мэри? — спросила она, поворачивая к Джеффу свое многострадальное лицо. — Ты желаешь быть с ней, так долго об этом мечтал… А я не Мэри и не стану ею, сколь страстно бы ни желала.
— Не станешь, — согласился Джефф, проводя пальцами вверх по ее рукам. — И не нужно. Какая есть ты куда более прекрасна.
Летти покачала головой, без слов отвергая комплимент.
— Я хочу быть с тобой, — сказал Джефф, глядя на нее так пристально, что Летти почувствовала себя обнаженной. И готовой посвятить ему одному все свои помыслы, все, что теснилось в душе. — Не с Мэри. С тобой.
— Ты не обязан так говорить, — пробормотала Летти, кладя руку мужу на грудь. — Понимаю, ты не хочешь меня обидеть, но…
Как было объяснить, что гораздо более жестоко дарить надежды из одной только жалости, чем открыто отвергнуть?
— Обидеть? — Серые глаза Джеффа посветлели, и, заглянув в них, Летти почувствовала, что он понимает ее куда лучше, чем можно себе представить. Его губы сжались от прилива нежности и желания все объяснить. — Нет, дело вовсе не в этом. Видишь ли, Мэри была… — Подбирая верные слова, он на мгновение-другое замолчал. — Мэри была мечтой молодого человека.
Неужели ему казалось, что такими признаниями можно утешить нелюбимую жену?
Взглянув на нее, Джефф снова задумался, размышляя, как лучше пояснить, о чем он толкует.
— Мэри была картинкой из сборника сказок, дивным витражом, идолом, иконой… Ты же совсем другое дело. Ты…
— Несовершенная, да? — подсказала Летти.
Усталое лицо Джеффа вмиг преобразила неожиданно заигравшая на губах улыбка.
— В лучшем смысле этого слова.
Летти наморщила нос:
— По-моему, трудно вообразить, что такое лучший смысл несовершенства.
— Ошибаешься. Идеалом можно восторгаться, любить же куда приятнее другое.
Очевидно, во взгляде Летти блеснуло сомнение. Потому Джефф повторил:
— Да-да, любить приятнее другое. До чего же мило, что на твоем лице отражается всякое чувство — вот как теперь! Что упрямые волосы вечно выбиваются из прически. Что ты морщишь нос, когда подбираешь нужные слова. Что всегда высказываешь правду в лицо. — Он прикоснулся пальцем к копчику ее носа. — Я даже веснушки твои люблю. Не позволил бы исчезнуть ни одной, хоть за все лимоны в мире. Вот так. Теперь ты мне веришь?
— Ты сумасшедший, — сказала Летти со всей своей искренностью, столь обожаемой Джеффом. — Наверное, стукнулся головой. Или нет, подожди, это я стукнулась. В том, верно, и дело. Не в тебе. И не во мне. Творится нечто непонятное. Не… — Летти покачала головой. — Нет.
— Отчего же?
— Слишком все странно — далее задумываться смешно. Такое чувство, что мы в сказке. Всем хорошо известно, что принцы не влюбляются в нищенок. В настоящей жизни. Принцы находят себе принцесс, обзаводятся красивыми детишками, живут все вместе в золоченых залах и восседают в мягких креслах.
Джефф поднял руки и растопырил пальцы.
— На мне сейчас нет ни капельки золота.
Летти качнула головой, не придавая значения его словам.
— Сколько раз я наблюдала за тобой и Мэри, — сказала она. — Сколько раз представляла, что на ее месте я.
Ей никогда не хватало мужества признаться в этом даже самой себе. Но, увы, такова была горькая правда. Вместо того чтобы взглянуть ей в глаза, Летти лишь отмечала, что Мэри и лорд Пинчингдейл не пара, или порицала уловки Мэри, хоть судить не имела права ни сестру, ни его. Тогда как сама только и делала, что злилась, пряча свою ревность.
Она вдруг почувствовала, что не вполне уверена, единственно ли из лучших побуждений помешала в ту ночь сестре бежать из дома. Грудь наводнила вина, к горлу поднялась желчь, отравляя все на своем пути. Если бы тогда она не сунула нос не в свое дело, осталась бы в спальне, Мэри уехала бы с Джеффом и до скончания дней делила бы с ним семейное счастье. А честь семьи Олсуорси пострадала бы куда меньше, нежели от выходки Летти.
Она же решила вмешаться — не только из чистого желания спасти доброе имя отца, но еще и потому, что в дальнем-предальнем углу своего сердца желала, чтобы лорд Пинчингдеил достался ей. И знала, что обычным путем она его не получит.
