Это было не к добру.
Запястный нож мгновенно прыгнул мне в руку.
– Ну-ну! – Келлз погрозил мне пальцем. – Кушаки смотрят и хмурятся, догадываясь о твоих планах.
– Два Кента пырнули друг друга на улице, – сказал я, вставая. – Им-то что?
– Мы из Круга, а потому они прицепятся из принципа. – Келлз смерил меня взглядом. – Одежда с чужого плеча, все те же старые сапоги, свежие синяки на морде, – по крайней мере, я знаю, что ты не кинул меня ради денег.
– Я не кидал тебя.
– Не кидал, – спокойно поддакнул Келлз. – Бросил. Оставил мотаться по ветру на милость Никко в окружении имперских войск. «Кинул» – слово даже не близкое по смыслу. Ты просто трахнул меня, как суку.
Я попытался поймать его взгляд, но не сумел. Конечно, у меня было объяснение, но, что бы я ни сказал, это прозвучало бы оправданием. Келлз знал одно: я не исполнил приказ и не принес ему дневник для передачи Тени. Из-за меня он стал Тузом без организации – таким же, как я, падшим и неприкаянным Кентом.
Келлзу были ни к чему мои оправдания, и я не стал оскорблять его слух.
– Клянусь, ты мне за это заплатишь, – сказал он. – Расплачиваться будешь долго и трудно. И я расплачусь, не парься, но не так, как ты думаешь.
Я напрягся. Келлз вздохнул.
– Идем, – позвал он, трогаясь с места, – выпьем, я угощаю.
Я настолько ошалел, что просто стоял столбом.
Келлз остановился и повернулся ко мне.
– А что? – удивился он, откровенно радуясь моему смятению. – Ты же не думаешь, что я собрался тебя замочить? Ты неприкасаем. Если я трону тебя пальцем, то Одиночество с меня шкуру спустит.
– Одиночество?
– Тебя небось крепко приложила эта Белая, Дрот? Это же ты устроил мне выход из Десяти Путей! Одиночество сдержала слово и вытащила меня и половину моих людей до того, как туда повалили имперцы. Отныне я работаю на нее.
Келлз продолжил идти, и я бездумно поплелся за ним.
– Ты пашешь на Одиночество?
– Правда, забавно?
– Мягко сказано. Я не ожидал, что Одиночество исполнит хоть что-то после того, что я сделал.
– То есть переиграл ее? – уточнил Келлз. – Я бы тоже не исполнил, однако она из другого теста. Ты обставил ее, но она все равно вмешалась и обратилась ко мне от твоего имени. Я не успел оглянуться, как мы уже обменялись Замком. Конечно, условия не ахти, но я жив, и мои люди тоже. Мне не в чем ее винить.
– Ее-то – нет, – подхватил я. – А меня?
– Я же сказал, что ты неприкасаем.
Мы некоторое время шли молча, пока не вышли из имперского кордона в места поприветливее. Келлз указал на маленькое кафе в боковой улочке. Мы уселись под навесом в алую полоску. Я заказал кофе, сдобу со смородиной и мягкий сыр. Келлз взял кувшин вина.
– Ты слышал, что стало с территорией Никко? – осведомился Келлз, после того как нам принесли еду.
– Слышал, – кивнул я, разламывая булочку.
Она крошилась и больше напоминала печенье, зато была сладкой, что хорошо сочеталось со смородиновой кислинкой. Я намазал сыр, и тот лег идеально ровным слоем.
– Сколько себе Шатун отхватил? – спросил я.
– Где-то треть, – сказал Келлз. – А может, и больше. Остальное пока ничейное.
Я понимающе хмыкнул и откусил еще. Я бы, конечно, больше обрадовался, достанься Шатуну не треть территории, а три фута стали под ребра, но жизнь не всегда учитывает мечты. Он знал о предстоящей войне раньше всех, наверняка заранее расставил своих людей, чтобы те взяли власть, когда все полетит в тартарары. А может, и того раньше.
Нет, Шатун не был глуп, но я не утратил желания при случае загасить эту сволочь.
Келлз пригубил вино, оглядел улицу и деликатно кашлянул.
– Я слышал, что произошло между вами с Деганом, – молвил он. – Извини за прямоту, но у тебя настоящий талант бесить людей.
Я промолчал.
– Ты слышал о нем после? – спросил Келлз.
Я вспомнил, как Деган повернулся и ушел без единого слова.
– Нет, – ответил я.
– Будешь искать его?
– Нет.
– Почему?
– Что я ему скажу и что это изменит? Мы выпьем, поболтаем – и он меня простит?
Келлз посмотрел на сырный ломоть и нахмурился.
– Нет, не простит.
– Как и ты, – сказал я. – Зачем ты здесь? Если ты не собираешься ни убивать, ни прощать меня, то зачем? Не верю, что ты на посылках у Одиночества, – только не после недавней встречи.
Келлз откинулся в кресле.
– Чтобы сказать, что ты поступил правильно, – признался он. – Ты поимел меня, надул Тень и переиграл Одиночество. Я бы не смог, а ты, черт тебя подери, сумел. Ты гнул свое, а многие просто плюнули бы и бросили. Это чего-то да стоит.
– Может быть, и так, – откликнулся я, – но этого мало, когда подумаешь, сколько я подставил людей.
– А я и не говорю, что достаточно, – возразил Келлз. – Я сказал, что это чего-то стоит. Такова расплата за упорство. Чем раньше ты это поймешь, тем лучше для тебя и людей, которых ты будешь использовать. А ты будешь, поверь мне. У тебя не останется выбора.
– А ты? – спросил я. – Ты подписался на что-нибудь?
– Ты об Одиночестве и ее игре против императора? – Келлз снова оглядел улицу.
Я удивился его осведомленности, но не сильно. В конце концов, это же Келлз.
– Не знаю, – молвил он наконец. – Я был готов работать на Тень, но это было совсем другое дело и означало лечь под Серого Принца. А тут… – Он махнул рукой. – Здесь все серьезнее. Не знаю.
Келлз глянул на меня, и я откусил от булки.
– Сам-то уже набираешь людей? – спросил он вдруг.
Я чуть не поперхнулся.
– Я?
– Дрот, ты крутой игрок. Улицы гудят.
– Обо мне? – повторил я, глотая.
С тех пор как я избавился от дневника, мне приходилось думать только о выживании, и я считал этот поступок последним.
– Если ты не заметил, я сам по себе и у меня нет ни союзников, ни организации, ни сил. Куда мне еще людей набирать?
– Ты нагрел двух Принцев, столько же Тузов, разрулил клановую войну и умыл имперцев, – напомнил Келлз. – В Круге не всем это нравится, но все тебя уважают, тем более нынче. Ты добился невозможного. Это идет в серьезный зачет.
Я пялился на Келлза. Неужели люди считали, что у меня был какой-то план и я изначально знал, как все обернется? Я посмотрел на крошки и покачал головой.
– Да помогут мне Ангелы, – пробормотал я.
