— А, вот, значит, кто у нас такой умный. — Молодой инженер, сидевший за самодельным столом, смерил ее взглядом.
Он проверял инвентарь по списку. — Вы тот самый военный гений, из-за которого нас всех чуть не поджарили?
— Я не собираюсь это обсуждать, — устало ответила Линдсей. — Нужно навести здесь порядок.
— У нас почти четыреста человек в недостроенном комплексе. Вода, уборные, еда есть. Какие будут предложения?
Нет смысла сейчас одергивать младшего по званию и проявлять жесткость. Гражданские все равно не станут отдавать ей честь.
— Ладно, — сказала Линдсей. — Вы разбирайтесь со снабжением, а я соберу своих подчиненных. Потом мы сможем все спокойно обсудить.
— Ага. Только лопату захватите, — огрызнулся инженер и, не поднимая глаз, ткнул пальцем через плечо. — Посмотрите-ка новости. Там про вас говорят. Про ваши достижения, по крайней мере.
Линдсей огляделась и нашла небольшой экранчик, скрытый за тюками изоляционного материала. Нет времени на всякие глупости. Она собралась идти, но не пошла. Она смотрела на экран. Смотрела, потому что за кадром звучал знакомый голос Эдди. Она должна была бы узнать мелькавшие картины, но не узнавала.
Линдсей с ужасом смотрела на спецвыпуск новостей от Эдди. Она стала свидетелем этих событий. На экране все выглядело гораздо хуже. На экране не было ее чувств, только то, что войдет в историю: разрушение, гнев, паника. Страшная цена того, чтобы люди не заполучили с'наатат.
Что же я наделала?
Во рту возникло неприятное чувство, будто половинки неба сходились, как Сцилла и Харибда. Линдсей не была уверена, что это — адреналиновый всплеск или тошнота.
Эдди брал интервью у Араса.
— Кто, по вашему мнению, представляет большую опасность — люди или исенджи?
— Исенджи уничтожили почти всю популяцию безери. Люди — гефес — закончили эту работу. Ни те ни другие мне не нравятся.
— Как вы считаете, их союз спровоцировал рост напряженности на Вес'едже?
— Разумеется, да. Исенджи — уроженцы этой системы, а вы — нет, и вы не имеете права находиться здесь. Мы не будем спать спокойно, пока ваша база — на расстоянии возможного удара от нас. Мы видели, на что способна даже горстка людей.
— Ваш народ известен своим категоричным подходом к решению военных проблем.
— Если вы имеете в виду зачистку Безер'еджа, то да, мы действуем очень решительно и всеохватно.
Удивительно, ни слова о Шан. Ни слова о с'наатате. Эдди осторожно обходил углы, но вопрос висел в воздухе: а зачем, собственно, понадобилось взрывать остров? Что за игру он ведет? Может, его начальство запугало? Линдсей рассвирепела. Он выставил их с Райатом просто военными преступниками!
— Все было совсем не так! — злобно сказала она экрану. — Эдди, ты сволочь. Ну же, скажи им, почему я это сделала!
— Ага, я бы не прочь узнать, — пробормотал инженер. Линдсей развернулась и вышла. Она сделала то, что было
необходимо, но выбрала неправильный способ. Она уничтожила — нет, почти уничтожила — опасный организм, который нельзя доверить людям. И она никому не может об этом рассказать, и, возможно, не сможет никогда. Люди видели только ее преступление.
Как и в случае с Шан. Эдди рассказывал о ее делах с Зеленой Яростью. Безусловная смелость, огромная жертва, которую никто не оценит.
Впервые в жизни Линдсей почувствовала себя в точности как Шан Франкленд.
Церет поднимался над горизонтом. Тем, роившиеся перед тем, как улететь на зиму на юг, в теплые края, дрались за место под солнцем — в прямом смысле — на первых нагретых камнях.
— И все равно я в жизни не видел ничего красивее Ф'нара, — сказал Эдди. — Не такое уж плохое место для вечного изгнания.
Положение было не так безнадежно, как казалось вначале. Ф'нар — не единственный город жемчуга, просто одно из звеньев в цепи поселений, лежащих на пути миграции тем. Арас жалел, что Шан их так и не увидела.
Тем снимались с места, и большие дымчатые облака затмевали лик Церета. Если смотреть на них достаточно долго, можно увидеть очертания зверей или растений.
Детям нравилась эта игра. Невиан вместе с Гиядас ждала появления самого большого роя на фоне красного солнечного диска.
— Отличный снимок, — сказал Эдди тоном любящего дядюшки. Камера-пчела прилежно снимала все, на что он указывал. Отснятый материал пригодится во время следующего сеанса связи.
Гиядас, с удивительной скоростью усваивавшая английский, без намека на акцент повторила:
— Отличный снимок.
Местин обещала, что пошлет за ними Серримиссани, когда придет ответ из Прежнего Мира. Она терпеливо ждала у экрана. Они туманно намекнули, что поддержат их перед лицом общей опасности. Эдди наслушался такого на Земле, но если бы это прозвучало из уст матриархов Ф'нара, он бы поверил.
Однако даже юссисси не представляли, как в действительности отреагирует Прежний Мир на мольбу о помощи от кучки изгоев, которые несколько тысяч лет назад оборвали с ними всякую связь, потому что не хотели вмешиваться в чужие дела.
— А вы знаете, как они выглядят? — спросил Эдди. Невиан покачала головой, как индийская танцовщица.
— Нет.
— Вы такие умные и такие нелюбознательные…
— Любознательность — толчок к исследованию, а мы никогда не хотели вернуться. Но я любознательна, Эдди.
— Скоро ты все узнаешь. Все они узнают.
Беннетт уговорил Араса выйти полюбоваться на облака тем. Арас сидел, склонив голову, и не сводил глаз с хрупкого экрана маленького красного цилиндра. Шеба Шан. Он никогда с ней не расставался. Беннетт сидел рядом и просто смотрел на него. У них много общего. Если Арас хочет пережить утрату, Беннетт, как никто другой, поможет ему в этом. Бедные парни.
Серримиссани, взволнованная, внезапно возникла рядом с ними.
— Они ответили, — выпалила она. — Пойдемте скорее. Эдди не задержался снаружи. Арас отказался смотреть,
Беннетт остался с ним.
— Позовите меня, когда я понадоблюсь, — сказал он, бережно держа шебу двумя руками, будто боялся, что она разобьется. Если это случится, никто не сможет ее починить.
Все другие — Невиан и Местин с семьями и Эдди вместе с ними — стояли и смотрели на аккуратно распланированный урбанистический пейзаж, слегка смягченный зеленью.
Впервые здесь удивлялся не один только Эдди.
Весь Ф'нар замер. Сигнал был доступен каждому: вес'хар не держали секретов друг от друга. Шум повседневной жизни — звон стеклянной посуды, звучные крики матриархов — внезапно смолк. Впервые Эдди услышал журчание воды в тысяче стеклянных желобков. Миг захватил его, как полное затмение.
