— А идем, Иван, расскажем им, какую бузу Пылып устроить хочет, пусть казаки знают, что он задумал.
Когда собрался небольшой коллектив из Ивановых знакомых, внес и я свою лепту в информационную кампанию по дискредитации морального облика атамана Пылыпа Довгоносого. Его прямой конкурент, казак с явно выраженными татарскими чертами лица, выслушав все это, одобрительно шарахнул меня по плечу:
— Молодец, Богдан, добре ты его раскусил! Ишь, чего надумал наш Пылып: слово свое ломать, сторону черкасских держать. Не бывать этому! Сейчас мы с казаками потолкуем. Иван, передай Иллару: половина наших за черкасскими не пойдут, сейчас с остальными потолкуем — думаю, и они на такую дурницу не пристанут.
— Добре, Марат, передам.
Атаманы тоже времени не теряли и оживленно обсуждали с казаками произошедшее. Пылып собрал возле себя казаков и излагал им свою, правдивую, версию произошедших событий. Шел нормальный демократический процесс, когда все пытаются рассказать правду, но это почему-то ни у кого не получается. Наконец черкасский атаман решил, что наступил полдень, и объявил о начале собрания:
— Казаки, просили меня соседи круг собрать, хотят они нам что-то поведать. Поскольку атаман Иллар Крученый ко мне обращался, даю ему слово. Послушаем, что он скажет.
Иллар в упор смотрел на черкасского атамана, не выходя в круг.
— А скажи, Арсен, разве не поведал тебе мой вестовой, зачем к тебе четверо атаманов в гости пожалуют, или ты запамятовал?
— Ничего я не запамятовал!
— Так поведай своим казакам, зачем гости к ним пожаловали, не мне же о том толковать: тебя они атаманом кликнули.
— Поведал мне, казаки, вестовой, что есть у Иллара видаки, которые толкуют, что порушили трое наших казаков закон казацкий, и о том слово перед нами держать хотят. Пусть выходят твои видаки, Иллар, послушаем, что они скажут.
— Ну, тогда и ты, Арсен, вызывай в круг казаков, чьи имена тебе вестовой передал, пусть слышат добре, что против них говорить будут.
— Нету их, не приехали! — зло ответил Арсен, буравя Иллара своими черными глазами.
— Ну что же, Арсен, ты свое слово сказал. Троих казаков своих, один из них родич твой, кого к ответу призывали, ты отпустил, чтобы уехали они, сбежали от ответа, хорошо, твое это право как атамана, тебе за то и ответ держать. А теперь послушайте, казаки, видаков наших, чтобы знали вы, в чем обвиняем мы товарищей ваших.
Иллар вывел в круг Фарида, и тот живописно рассказал, как вербовал он их, когда и сколько живого товара доставили они, и сколько чего им за это было отсыпано. Поскольку в эту эпоху вместе с деньгами в качестве средства платежа часто использовали дорогие вещи, а все они были уникальны, то неопровержимых фактов, подтверждающих их вину, которые могли лицезреть все черкасские товарищи, набралось достаточно. После того как Фарид закончил живописать, над площадью повисло угрюмое молчание.
— Ну что ж, казаки. Видаков вы наших послушали, теперь послушайте меня. Все, что вы слышали, вестовой мой Арсену передал, и просьбу мою передал: хоть веревками связанных, но чтобы привел Арсен этих казаков на круг. Но отпустил их ваш атаман на все четыре стороны, значит, боялся их на суд вести. Наплевал ты, Арсен, на мою просьбу, а значит, на меня и на моих казаков. Поэтому объявляю вам, черкасские казаки, от имени моего круга. Нет у нас больше веры вашему атаману и к казакам, кто за ним станет. С нами еще трое атаманов приехало, они тоже вам слово сказать хотят.
— Объявляю вам, черкасские казаки, от имени моего круга. Нет у нас больше веры вашему атаману и к казакам, кто за ним станет, — как луна повторили еще двое атаманов, по очереди выйдя в круг.
— Объявляю вам, черкасские казаки, от имени моего круга. Нет у нас веры Илларову видаку и тому, что он сказал. Мы станем за вашего атамана! — злорадно заявил Пылып, выйдя в круг.
Со стороны его казаков раздались многочисленные возмущенные выкрики.
— Не слушайте его, соседи! Не пойдут за ним наши казаки. Я, Марат Вырвыкоринь, собираю наших казаков на Чорну Раду! И тебя, атаман, приглашаем, — язвительно обратился он к Пылыпу. — За мной, казаки!
Все Пылыповы казаки и Пылып отошли в сторону, образовали свой круг и начали что-то живо обсуждать. Особенности казацкой демократии усугублялись таким понятием, как Чорна Рада. Любой казак мог кликнуть это мероприятие, и если он собирал больше половины состава желающих перевыборов атамана, никто не ждал времени перевыборов. Все решалось сразу. Нередко старого тут же и казнили: ведь просто так это мероприятие не проводилось. Должен был старый атаман насолить казакам.
— Вы слышали наше слово, казаки. Времени у вас до захода солнца, чтобы нам свой ответ дать. Думайте добре, — хмуро известил черкасских казаков Иллар, а затем обратился к нам: — Давайте отойдем, казаки, не будем соседям мешать. Им есть о чем потолковать.
Мы дружно отошли в сторону. Фактически то, что сказали атаманы, был ультиматум. Либо черкасские казаки, как минимум, меняют атамана, либо им объявляется война, которая формально может начаться сразу после захода солнца. Тут многое зависело от решения Пылыповых казаков. Если они присоединяются к нам, с военной точки зрения ситуация черкасских становится безнадежной. Они сразу теряют все хутора и остаются запертыми в своем селе, которое никто штурмовать не будет, а обложат мобильными дозорами, пока не начнется падеж скотины: подавляющее большинство сена стоит в копнах за частоколом. Тогда уже атамана быстро поменяют. Хотя, понятное дело, никто до этого доводить не будет. Не думаю, что у него такая поддержка, чтоб за него народ под клинки полез в заведомо проигрышной ситуации. Пока за ним стоял Айдар со своими саблями — это одно, а без поддержки татар дело у него труба. Такое впечатление, что хитрый Иллар именно этот вариант и просчитал. Без крови поменять атамана, не портя отношений с основной массой казаков. Ведь мог и не сообщать деталей Арсену: пусть бы ломал голову, какого рожна к нему едут, — наверняка бы были те, кому надо башку срубить. Но тогда бы слетели головы, а Арсен остался, и черкасские казаки именно нас, как зачинщиков, очень бы невзлюбили. Политика и справедливость редко дружат, а если и дружат, то только по расчету, как в случае с Оттаром.
Так размышляя на тему справедливости и как ей трудно на этом свете, прозевал момент, когда Пылыпа поперли с атаманов, и радостный Марат объявил черкасским соседям, что и он их будет немножко резать, если атамана не поменяют. После этого не прошло и получаса, как нам торжественно объявили, что у черкасских казаков новый атаман, а деятельность старого будет очень внимательно рассмотрена специально созданной комиссией. Такова участь всех отставных политиков во все времена. Всегда они зацикливаются на удержании власти и не думают, как правильно ее передать. За это и страдают.
Атаманы тут же сгрузили со своих заводных бочонки с вином, местный смотался в свою крепость за выпивкой: выставиться в честь избрания. Все начали пить за мир во всем казацком мире и за дружбу между казацкими народами, а атаманы уединились и что-то обсуждали. Я очень надеялся, что сейчас будет достигнута принципиальная договоренность о совместных разъездах и основан Совет атаманов. Эти идеи я нашему атаману уже закидывал под соусом «как бы изменилась жизнь к лучшему, если бы…». Атаман их неизменно высмеивал, но, думаю, запомнил хорошо и обсосал со всех сторон. А политик он получше моего, так что под каким соусом это подавать атаманам, придумает лучше меня.
