– Осбальдов мост, – сказал Эдвин. – Он тут один, другого пути в замок нет.
Край рва вокруг Лонливена был грязен и завален мусором; дома на берегу подступали к самому обрыву, нависая над темной водой покосившимися вторыми этажами. То и дело поскальзываясь и спотыкаясь, путники двинулись к мосту, стараясь держаться поближе к стенам строений. Ночь уже вступила в свои права: город постепенно затихал, и только откуда-то издалека доносились пьяные крики, скрип ставен, да еле слышно журчала вода.
Этот конец моста никто не охранял, только на высоких треногах горели два факела. Друзья беспрепятственно ступили на широкую каменную дорогу, стараясь держаться подальше от краев парапета с непроглядной тьмой за ними.
Стражник у ворот смотрел на них, набычившись. Фонарь, пришпиленный к стене, бросал тусклые блики на его рябое лицо.
– Не положено, – буркнул он, не дожидаясь вопроса, – на ночь закрыто, утром приходите.
– Ее милость Этирне Эдгаридин Тэлфрин, – громко провозгласил Эдвин, – виконтесса Абергавенни, госпожа Севера, желает встретиться с королем…
Стражник тусклым взглядом скользнул по коричневому дерюжному платью Гвендилены.
– Завтра.
– Ты не услышал меня. Виконтесса Абергавенни, госпожа Винтера…
Стражник повел плечами.
– Пошли вон, говорю.
– Проклятье, – пробормотал Эдвин.
Отойдя чуть в сторону, друзья принялись совещаться. После недолгих раздумий решили, что стоит вернуться и попробовать найти ночлег, благо на этом конце Кожевенной улицы имелось достаточное количество всяких гостиниц.
– Впустить! – Голос откуда-то сверху заставил их вздрогнуть.
Стражник недоверчиво вскинул голову.
– Впустить, я сказал!
Солдат опрометью бросился к воротам и трижды торопливо стукнул по створке. Неприметная дверца в углу немедленно отворилась, и, чуть не отшвырнув стражника с пути, на мост ступил высокий человек с длинными белыми волосами. Гвендилена вздрогнула и вцепилась в руку Эдвина. За альбиносом показались фигуры нескольких стражников.
– Госпожа Этирне… – Сир Ронан поклонился. – Ваше появление неожиданно… но приятно. Милости просим.
* * *
– Так что сам Инэ послал вас, миледи!
Статный светловолосый мужчина, галантно поклонившись, подхватил руку девушки и легко приложился к ней губами. Гвендилена стояла, как каменная. Он был ей неприятен.
Вьющиеся локоны, голубые глаза, добродушное лицо с широкой улыбкой, но… глаза были холодные. И этот новый король какой-то весь дерганый, что ли. Гвендилена выдернула руку.
– Я соболезную, ваше величество. Однако мой отец, светлейший граф Тэлфрин, предназначил меня в жены вашему покойному брату, но не вам.
Беорн весело рассмеялся. И тут же отвернулся, глянув в сторону Эдвина и Вульфара, застывших у дверей.
– Сир Ронан! – крикнул король. – Прошу вас, приветьте этих храбрых молодых людей!
Беорн выпрямился.
– Эдвин и Вульфар… я правильно запомнил? Определите им место в страже. Столь достойные солдаты будут верно служить своему господину, я уверен. Завтра я хочу увидеть их снова и наградить… по-королевски.
Ронан Альбрад едва заметно поклонился и махнул рукой, указав на выход. Эдвин нерешительно глянул на Гвендилену.
– Мне ничего не угрожает, друзья, – сказала она.
Беорн улыбнулся. Подождав, пока дверь закроется, он развернулся и направился к креслу возле камина. Сел, положив ногу на ногу. Гвендилена осталась стоять.
Несмотря на поздний час, король был одет роскошно: в длинную тунику темно-фиолетового цвета и красный плащ с золотой оторочкой. На шее Беорна висела толстая, в два пальца, витая цепь с огромным медальоном, усыпанным сверкающими каменьями.
– Вы совершенно правы, милочка. Не угрожает ничего. Я буду беречь вас, как зеницу ока. А ваш отец… Нитгард Тэлфрин даже никогда не видел Сигеберта. И он согласился на брак не конкретно с моим покойным братом, а с королем Корнваллиса.
– Не видел, но многослышал, – спокойно возразила Гвендилена, – и рассказывал мне о нем. Так что я намерена вернуться обратно в Нордмонт, чтобы выслушать его волю относительно нового жениха.
– Да неужели? – Беорн нервно хохотнул. – Я не могу этого позволить. Дороги нынче опасны, милочка. Я сам уведомлю вашего отца о нашем брачном союзе.
– Не уведомите, пока я не получу его согласия.
– Я его уже получил. Я – милостью богов король Корнваллиса и ваш господин.
Гвендилена презрительно скривила губы.
– Насколько мне известно, король имеет право распоряжаться руками наследниц эорлинов только после смерти отцов, да и то, если почивший родитель не оставил указаний на этот счет. Это – закон корнов.
Стремительно сорвавшись с кресла, Беорн подскочил к Гвендилене. Она даже отшатнулась: ей показалось, что он сейчас ударит ее. Лицо короля покрылось пунцовыми пятнами, а челюсть слегка подрагивала. Беорн больно ухватил девушку за подбородок.
– Запомни, милочка, – он шипел, и его голос чуть не срывался на визг, – закон корнов – это я. И Нордмонт – всего лишь часть Корнваллиса, и любая девка в Нордмонте – всего лишь девка. И знаешь, что мне нужно от тебя?
Резким движением Беорн засунул ей другую руку между ног. Гвендилена взвизгнула от боли и неожиданности.
– Только это. Мне нужен наследник, от имени которого я вступлю во владение Нордмонтом. Если ты согласишься добровольно – хорошо. Так я получу еще поддержку Тэлфрина. Если нет – обойдемся без нее.
Он толкнул Гвендилену. Она еле удержалась на ногах и не упала, наверное, только потому, что всего в пяти-шести футах позади себя налетела на стену. Беорн стоял, тяжело дыша.
– Неделю. Я дам тебе неделю, чтобы поразмыслить над тем, что я сказал. Благодари богов: у меня сейчас очень много других дел. А потом – так или иначе, – ты станешь моей женой. По собственной воле или с кляпом во рту и связанными руками. Ты поняла меня?
Гвендилена прижималась к стене; губы пересохли, а в горле словно застрял комок. Король ухмыльнулся.
– Кивни, если понимаешь.
Она судорожно дернула головой.
– Хорошо. – Беорн хлопнул в ладоши. – Эй, кто там есть!
Двери распахнулись, и на пороге показались двое стражников.
* * *
Эдвин дернул головой, поморщившись: здесь, куда не встань, сверху обязательно капает холодная вода.
Ему дали поспать, накормили чечевичной похлебкой, угостили кружкой кислого пива, и, вручив старую зазубренную алебарду, чуть не втолкнули в подземелье донжона. Зачем, он так и не понял: на первый взгляд тюрьма пустовала, а выход из нее запирался крепкими дубовыми дверями, обитыми железом. Может, затем, чтобы оставить здесь его самого? Но тогда на кой ляд ему дали оружие?
