— Ты оказал мне услугу, разрешив хольмганг, — продолжал Змееглаз. — И я отплачу за помощь и зажгу твою лампу. Вот так поступают боги.
Он вынул из маленького вещмешка Болли Болисона медную лампу, потряс, стряхнул капли с пропитанной маслом ткани и быстро зажег огонь.
— Меня здесь ждет работа, — заявил Болли Болисон.
— Хорошо, я не стану тебя задерживать, — сказал Змееглаз.
— Опусти меч, — посоветовал Болли Болисон. — Мы здесь заодно.
— Так и есть, — согласился Змееглаз. Он убрал меч в ножны.
Болли Болисон дважды дернул за веревку. А потом принялся с силой вытягивать ее из озера.
— Кажется, я уже когда-то видел тебя у какого-то водоема, — заметил Змееглаз.
Болли Болисон ничего не ответил, а продолжал тянуть.
— Я знаю твое имя. Это не твой источник. Хотя источник у тебя есть, и он здесь рядом. Или все-таки это тот самый источник? Может, все источники по сути один источник? Это и есть твой секрет? — продолжал болтать Змееглаз.
Болли Болисон налегал на веревку.
— Я отрезал тебе голову. Отдав глаз за мудрость, я отрезал тебе голову. Ты даешь мне советы и нашептываешь истины мне в ухо. Я отрезал тебе голову, когда получил мудрость!
— У тебя оба глаза на месте, мальчик, — заметил Болли Болисон.
— Я не мальчик!
Змееглаз схватил меч Болли Болисона и замахнулся, целясь в висок. Воин предвидел удар и уклонился, а клинок только высек искры из каменной стены. Болли Болисон выпустил веревку и кинулся на Змееглаза, опрокинув его на камни.
— Кто ты? Кто ты такой, старик? — Это донесся от озера голос Луиса.
Змееглаз с силой выдохнул, как будто выжимая из себя весь воздух, и Болли Болисон застыл, неподвижно замер, лежа на нем.
— Вот они, эти чудесные огоньки, — проговорил Змееглаз.
Болли Болисон не двигался. Змееглаз, извиваясь, выбрался из-под его тела.
— С головой на плечах ты выглядишь как-то неправильно, старина Мимир, друг мой, — продолжал он.
Он поднялся и вынул из ножен свой меч. А потом начал рубить Болли Болисону голову. Он ударил по шее раз пять или шесть, но так и не смог отрубить голову до конца. Мальчишка засопел от раздражения.
— Был бы ты нормальный покойник, голова отделилась бы легко, — сказал он. — Но голову тебе надо отрезать. Потому что по-другому неправильно.
Он подошел к веревке, выходящей из воды, и поглядел на нее, как будто не понимая, что это такое. А потом принялся вытягивать, напевая пронзительным голосом:
— Я рыбак всем на диво,
Лучше меня нет.
Мелкие и крупные,
Светлые и темные,
Рыбешки на обед!
Он сделал еще четыре-пять рывков, и из воды показалась почти бездыханная женщина со связанными веревкой руками. Элиф с трудом удержался от возгласа. Это же она, та самая, которая мучила его своим присутствием во сне, та, с которой он поклялся никогда не встречаться, потому что знал — он любит ее слишком сильно и их любовь проклята богами.
В висках пульсировала кровь, взгляд туманился. Он так мечтал о ней, но не смеет даже приблизиться. Потому что тогда смерть войдет в свое царство, и круговорот бедствий начнется снова.
— А тебя я тоже знаю, — проговорил Змееглаз. — Мы уже встречались с тобой, госпожа. Что ж, пора нам познакомиться поближе.
Он вытянул женщину на сухие камни. Она лежала лицом вниз, исторгая из себя воду, хватая воздух жадными глотками. Змееглаз перевернул ее на спину и задрал ей юбки. После чего спустил с себя штаны, перешагнул через них.
— Наверное, теперь, — сказал он, — я докажу раз и навсегда, что я мужчина. И все мои друзья, мои серебристые, сияющие друзья, увидят меня во всем моем великолепии.
Он секунду помедлил.
— Но этот огонек, который я вижу, принадлежит не тебе, госпожа. Почему я не вижу тебя? Два огонька. Наверное, нужно задуть их и посмотреть, чьи мертвые тела удобрят эту богатую почву.
Веревка начала втягиваться обратно под воду.
— А, погоди-ка, — сказал Змееглаз. — Кажется, тут еще одна рыбка!
Человек-волк содрогнулся. Он знал, кто этот мальчик, знал, кто убивает, не прикасаясь, знал, кто сохранил голову Мимира из-за его мудрости и отдал свой глаз у источника. Один. Великий бог. Явился на землю, чтобы умереть, как и было сказано в пророчестве. Тогда, в палатке императора, Элиф был так близок к тому, чтобы освободиться от своей судьбы.
Все чувства твердили ему, что надо нападать, но, хотя Элиф жил, как зверь, он не стал зверем. Здесь женщина. Если он позволит богу убить себя, что станет с ней? Она будет спасена в жизни вечной и, скорее всего, погибнет в этом воплощении. Однако, увидев ее, живую, такую беспомощную, он испугался за нее, и решимость покинула его. Необходимо защитить ее. Но как он спасет ее от бога? Теперь ритуал у воды не провести, для него требуется много времени. Единственная надежда на то, что он, со своими обостренными магией чувствами, ориентируется в темноте лучше любого воина. Но и мальчику лампы не нужны.
Снова послышался вой, вселяющий страх. Должно быть, существует и другой вход, и волк уже вошел. История бога развивается.
Элиф знал, что ему осталось недолго. Судьба волка в том, чтобы убить брата, и это убийство станет последней ступенью магического перерождения, в результате волк обретет силу, чтобы убить бога. Элиф обязан спасти женщину. Он произнес имена, под которыми знал ее прежде. Адисла, Элис. Как ее зовут в этой жизни? Это неважно. Теперь ее спасение зависит только от него. Но как это сделать? Спрятать, а потом, как только появится возможность, искать ответа у источника.
Змееглаз вытягивал веревку, снова распевая:
— Посмотри, на море буря,
Грозен серый океан.
О твоих мечтах не спросит
Буйный ураган.
На щеках слезинок капли
Жемчугами заблестят,
И волны соленой брызги
Твои косы оросят.
Муж к тебе уж не вернется
На закате дня.
И пока на море буря
Выбери меня.
Один последний рывок, и из воды, заливающей тоннель, вынырнуло что-то белое. Чья-то голова.
Человек поднялся, громко откашливаясь. На щеке у него была глубокая рана. Волкодлак видел, что он тоже здорово наглотался воды, как и женщина, которая лежала на камнях полуобнаженная и хватала ртом воздух, однако опытный воин мгновенно взял себя в руки.
— Рагнар, мой любимый убийца! — воскликнул Змееглаз. — Однажды я уже подарил тебе жизнь, но во второй раз, даже за ту услугу, что ты оказал мне, я не...
Раздался удар стали о кожаный доспех, тяжкий вздох, и Змееглаз осел на камни. Клинок Може пронзил его насквозь. Мальчишка схватился за рукоять меча, как будто боясь, что его вынут из раны.
