«Стравинский… должно быть, кодовое имя, — размышлял Кармайн. — В тетрадях ни малейшего намека на то, кто бы мог им быть. Музыкант? Нет, конечно, нет! Неизвестно, кто придумал это имя — сам он или его боссы. Он, как и Смит, из КГБ. А я-то думал, что Дездемона видела у лодочного домика его. Оказывается, это был снайпер. Смит всегда упоминал о Стравинском почти как о равном, — к его мнению он прислушивался. Слишком ценный соратник, чтобы доверить его личность страницам дневника».
* * *
— В конце трудного расследования на меня всегда нападает хандра, — пожаловался Кармайн Дездемоне вечером. — Самое интересное позади, судьбы преступников решаются в кабинетах. Смит не избежит наказания, а вот Полина Денби вполне может выйти сухой из воды. Что же касается Стравинского, мы, возможно, так и не узнаем, кто он.
— Ты не думаешь, что это Первей или Коллинз?
— Нет, непохоже. Стравинский, похоже, стоит на ступеньку ниже.
— Что теперь будет с «Корнукопией»?
— Есть только один человек, способный стать у руля, — Уол Грирсон, хотя он к этому не стремится. Его сердце целиком отдано «Дормусу» и турбинам, а тут три десятка разных компаний. — Кармайн пожал плечами. — Однако он не откажется выполнить свой долг, — заметь, я не говорю «патриотический долг». Высокие слова обесцениваются от частого употребления.
— Твоя мама сразу придет в себя, когда узнает, что злодеи пойманы. А она узнает, Кармайн? Что из случившегося попадет в новости?
— Совсем немного. Смита объявят маньяком, способным отвечать за свои поступки. Информация из дневников нигде фигурировать не будет. Для суда достаточно вещественных доказательств — бритвы с кровью Диди и пыточного набора для Скепса. Мотив? Захват власти в «Корнукопии».
— А при чем тогда Диди?
— Обвинитель будет утверждать, что она шантажировала Смита, одного из своих клиентов.
— Смит будет в ярости! Еще бы, такой отъявленный пуританин.
— Тогда пусть назовет другую причину ее убийства. Бесспорно одно — в шпионаже он не сознается. Он уверен, что за это его судить не будут.
— Действительно не будут? — поинтересовалась Дездемона.
— Понятия не имею.
— Он, должно быть, большой сноб.
— До мозга костей, — с чувством сказал Кармайн, — от сшитой на заказ одежды до построенного на заказ дома.
— Не забудь про изготовленные на заказ спортивные автомобили. — Она встала. — Пора ужинать.
— Чем сегодня порадуешь?
— Сальтимбокка по-римски.
— Ого!
Кармайн обнял жену за талию, и они пошли на кухню.
— Майрон собирается привезти Софию, — сказала Дездемона, расставляя тарелки. Сковорода уже стояла на плите, телятина была отбита, ветчина нарезана, шалфей мелко порублен. — Добавить марсалы?
— Почему бы нет? Майрон справился со своей депрессией?
— После того как ты задал ему перцу, он пошел на поправку. — Дездемона зажгла конфорку, смазала сковороду оливковым маслом. — Через пятнадцать минут будет готово.
— Я умираю от голода.
— Ты решил, кто станет лейтенантом? — спросил комиссар.
— Сэр! — воскликнул ошеломленный Кармайн. — Это не мне решать!
— Если это не тебе, то кому, скажи на милость?
— Выбирайте вы и Дэнни!
— Чушь. Решать тебе. Мы с Дэнни тебя поддержим.
— Сэр, я не могу! Правда, не могу! Как только я выберу одного из них — другой тут же доказывает, что он ничем не хуже! Возьмем два последних случая. Эйб с блеском раскрутил дело психа с мумией. Казалось бы, все ясно: Эйб заслужил место Ларри. Тогда Кори с блеском добывает бумаги Фила Смита. Джон, они оба достойны! Несправедливо, что одному из них придется искать повышения в другом полицейском управлении. Эйб — вдумчивый, уравновешенный, педантичный. Кори — инициативный, схватывает все на лету. Они разные — и по характеру, и по стилю работы, — но любой из них будет лучшим лейтенантом, чем Ларри Пизано, и вы это знаете. Так что не спихивайте ответственность на меня, комиссар! Вы — глава управления, вам и решать!
Сильвестри слушал с серьезным и невозмутимым видом. Когда Кармайн выдохся, комиссар улыбнулся и кивнул с невероятным самодовольством.
— Сегодня утром мне звонил Джордж Эдгар Гувер. Он очень доволен, что дело «Корнукопии» благополучно разрешилось, и будет чрезвычайно счастлив, если полицейское управление Холломена признает это заслугой ФБР. Ну, я решил подыграть, прикинулся этаким туповатым провинциальным копом и ненавязчиво ввернул свои условия. Я ничего не буду иметь против их заслуг, а также против финансирования ФБР группы Микки Маккоскера. Гувер с радостью согласился. — Сильвестри фыркнул, невероятно гордый своей находчивостью. — Поэтому, капитан Дельмонико, у нас вырисовываются две лейтенантские вакансии: и для Эйба, и для Кори. Наконец-то в управлении будет достаточно детективов.
— Я готов вас расцеловать!
— Даже не думай.
— Джон, вы должны сами сообщить им об этом.
— Ты уже знаешь, кого возьмешь в свою группу?
— Одна кандидатура есть. Ваша племянница Делия, если она готова поступить в полицейскую академию.
Сильвестри раскрыл рот:
— Делия? Ты серьезно?
— Абсолютно. Она блестящий детектив, неразумно держать ее в секретарях.
— Она уже не молодая и слишком толстая.
— Уверен, она справится. У нее ваша хитрость и смекалка. Ей не нужно быть Геркулесом, достаточно быстро бегать и иметь навыки рукопашного боя. Захочет — научится. Из академии она вернется в мою команду.
— А как быть с парнями Ларри?
— Разделим их. Одного отдадим Эйбу, другого Кори. Так у нас всех будет по одному опытному детективу и по новичку из числа кандидатов.
— Боюсь, у Делии могут появиться враги.
— Вряд ли. Ведь мы и так возьмем на должности детективов не двух, а трех претендентов.
— Никто не поверит, что она — полицейский! — воскликнул Сильвестри.
— Придется.
Какие замечательные новости! Кармайн сел в «фэрлейн» счастливым человеком. Лето почти наступило, хотя настоящая жара начнется не раньше Дня независимости — через шесть недель.
Он выехал на извилистое 133-е шоссе и снова направился к особняку Филипа Смита. Проезжая по подъездной дорожке, Кармайн заметил в саду признаки активных поисков — ямы, канавы, кучи земли.
— Других тайников не нашли, — сообщил ему специальный агент Тед Келли. — Вы, холломенские копы, нас опередили. Отличная работа!
«Наконец-то федералы уберутся в свои фэбээровские пенаты, — подумал Кармайн, нажимая кнопку звонка. — Никто не будет рад этому больше, чем Уол Грирсон».
