Его решительный вид, твёрдый, с наглецой взгляд, шрамы на подбородке и над левой бровью убедили меня в неуместности разглагольствований о законности тех или иных занятий.
– Вообще-то да, – продолжал между тем Харон 2.0. – Но народ народу рознь. На рудниках мёрли активней, чем на лесоповале. Но рудники к «Дальстрою» отношения не имели. Рудники – это по Тенькинской трассе. Не слышали?
– Нет.
Несмотря на всю свою наглось и досадную привычку бестолково балагурить, он колебался и кряхтел несколько долгих минут, прежде чем решиться задать главный, волнительный вопрос:
– Вы оттуда, что ли? Из Эльгинского? Золото мыли? В каком году уехали?
– Простите, забыл представиться.
Назвав своё имя, я счёл возможным дать некоторые пояснения.
– Я в Эльгинском никогда и не бывал. К золотодобывающей промышленности прямого отношения не имею. Собственно, и косвенного тоже. По профессии я гидролог. Когда-то давно, можно сказать, в ранней молодости имел отношение к проектированию Вилюйской ГЭС. А в Эльгинский еду с экскурсионной целью. По памятным местам, так сказать. Там когда-то жили мои друзья…
– Тогда вы должны знать Архиереева. Припоминаете? Это капитан НКВД. У него есть одна примета: золотые американские часы. Ходили слухи, будто сам Берия ему их подарил, – с весёлой безаппеляционностью произнёс мой собеседник и замолчал, словно давая мне возможность переварить эту новость.
Сердце моё сжалось. Выходит, пятьдесят лет – не штука. Выходит, и через пятьдесят лет эти дикие места помнят капитана Архиереева. Выходит, глупый карась (я!) всё-таки клюнул на оставленную капитаном наживку.
Собрав последнее мужество, я произнёс:
– Знал я Архиереева. И часы его знал.
Странно, но заявление это несколько охладило моего горячего собеседника. Из Диониса в стиле антик он превратился в обычного, пасконного мужика-работягу, вполне разумного человека, не чуждого, кстати, эмпатии.
– Про Архиереева это я так брякнул, сдуру. Сам его никогда не видел. Бабушка и дедушка рассказывали, дескать, был такой капитан да и помер. Да и дедушка с бабушкой давно уж мертвы. А в Эльгинском сейчас никто не живёт. В настоящее время в поселке находится база прииска ООО «Восток». Разрабатывают Тонорскую россыпь, что юго-восточнее поселка. Работают только в летнее время, вахтовым методом. Зимой там никого. Такие морозы, что боже упаси. Всего их человек десять, я думаю.
Закончив свою речь, он резко затормозил. Я не успел опомниться, как мой Харон 2.0 уже и сам выскочил на дорогу, и меня рукой манил, дескать, вылезай. Пришлось повиноваться. Я нехотя вылез на дорогу.
– Думаю, вы человек учёный. Будете о поездке статью писать и в Интернете публиковать. Поэтому смотрите, товарищ. – Он назвал меня по имени, которое вам знать необязательно. Для вас я просто товарищ и не более того. – Это лежнёвка, которая ещё со времён «Дальстроя». Зэки валили лес по обочинам дороги, укладывали лежнёвку и гати. Сверху насыпали грунт. Грунт, мелкий гравий брали, здесь же, неподалёку, в карьере. Возили на себе, тачками. Опять-таки, в те времена никакого строительного надзора, никаких лабораторий не было, но работали не за страх, а за совесть. Лес клали брёвнышко к брёвнышку по триста кубов на километр. Дорога хорошая получилась. Была дорога. Потому грунт с лежнёвки со временем сносится. Да так сносится, что боже упаси! А почему сносится? А вот почему: дожди, как, например, сейчас. Машин на трассе с каждым годом всё больше, и они всё тяжелее. Тоннаж грузоперевозок год от года возрастает. Север живёт и развивается, несмотря на то что пишут в газетах.
Он говорил ещё что-то. Долго говорил. Я внимательно слушал, стараясь не пропустить ни звука. Странное дело, почему-то теперь он казался мне смутно знакомым, пришедшим из прошлой жизни давно потерянным и вновь обретённым родственником. Я ждал слов «Архиереев» или «капитан». Но мой собеседник частил своё «Боже упаси». Однако давешнего весёлого балагурства в его тоне больше не было, словно он, понимая о допущенной оплошности, прикусил язык.
– В газетах пишут о мёртвых посёлках по обочинам трассы «Колыма», – торопливо вставил свои пять копеек я. Очень уж хотелось поскорее задать главный измучивший меня вопрос. – Вот, например, Эльгинский. Кроме работников прииска, там других жителей нет?
Мой собеседник приосанился.
– Сам-то я не из ссыльных. Боже упаси! Родители добывали богатства местных недр шлиховым методом. Не здесь, а в западной Якутии. Город Мирный. Не слыхали? Мой дед долго там работал ветеринарным врачом. И отец мой там родился. А Эльгинский рудник закрыт. Это место называют «территория Энгинская». Мне как русскому немного обидно, потому что окрестным якутским сёлам хоть бы хны. Там-то людей год от года меньше не становится.
Мой собеседник запечалился, умолк, закурил. Мы постояли немного под моросящим дождём. Потом он, словно вспомнив о чём-то, кинулся к машине. Откуда-то взялся объёмистый тормозок. В тормозке оказались кроме прочей хорошо пахнущей снеди и самые обычные оладьи. Харон вытряхнул их из пакета под ближайшую ёлку. Туда же вылил поллитра кефира жирностью 3,2 % – так было написано на пакете.
– Боже упаси не угостить местных духов. Без их участия в этих местах ни одно дело не заладится. Духи больше любят армянский коньяк, но и самогон тоже подойдёт, только вот я алкоголь с собой в рейс не беру, – пояснил он.
А потом мы уселись на наши места, и автомобиль покатился по трассе Р504 дальше.
* * *
Как-то незаметно проскочили Усть-Неру – поели чебуреков в чеченском кафе «Восточная кухня» и помчались дальше. Вот и поворот на Эльгинский. Странно, спустя 26 лет я всё-таки помнил это место, равно как и страх, в котором я уезжал отсюда.
Уазик остановился на обочине, сразу за поворотом. Так и есть, всё тот же чахлый редкий хвойный лес, те же кусты ольховника, так же пепельного оттенка грязь на обочине дороги. Я схватился за лямки рюкзака. Дождь прекратился. Наверное, накомарник надо надеть сразу, не дожидаясь, пока кровососы загрызут до волдырей. Сколько мне стоять на этом углу, прежде чем проедет попутка? Хорошо, хоть дождя больше нет.
– Может быть…
– Может быть, вы подбросите меня, а? Тут всего-то пятнадцать километров. Я заплачу. Впрочем, дорога…
– За такое дело платы не берём. Боже упаси! А дорога нормальная. Дорогу подсыпает ООО «Восток».
Сказав так, мой Харон 2.0 попятил уазик, повернул руль вправо, и вот уж разбитый просёлок качает наш автомобиль, как морская рябь качает лодчонку. Прожорливая мошка тут же облепила автомобиль, и водитель поднял стекло.
Дорога оказалась лучше, чем я ожидал. По обеим сторонам дороги шириной в одну колею обычный для этих мест лес: чахлые лиственницы, заросли ольшанника, низкорослые сосны, подёрнутые
