не имеет значения. Я всегда тебя найду. Я всегда тебя поймаю.
Смотрю на него через плечо, продолжая бежать. Он передвигается медленно, медленнее, чем я знаю, может.
— Дай угадаю, ты и ей это говоришь? Ты и ее преследовал в лесу? Лишил ее девственности и испортил ей жизнь?
Он хмыкает и засовывает руки в карманы смокинга. Чертов смокинг, в котором он выглядит потрясающе.
— Ты кажешься отчаявшейся, маленькая тихоня. Если остановишься, покажу тебе, что я на самом деле думаю.
К черту его и все это.
— Нет, — огрызаюсь и ускоряю шаг.
— Ты же знаешь, мне нравится, когда ты от меня убегаешь.
От его слов мне хочется остановиться и повалить его. Особенно, если учесть, что не слышала от него ни слова с тех пор, как он вышел из моей комнаты в прошлый раз. Дистанция между нами настолько велика, что я еще не придумала, как ее преодолеть. Думаю, все зависит от него, а не от меня. Если он бережет себя для какой-нибудь высокой, стройной и богатой девушки, то то, что я его выгнала, ничего не значило, несмотря на его протесты.
Когда появляется следующая дверь, проскальзываю в нее и возвращаюсь на вечеринку. Здесь все в бриллиантах и с пышными прическами. У этих людей слишком много денег и времени. Дрю следует за мной, останавливается и еще раз оглядывает толпу. Хватаю поднос у проходящего мимо официанта и протискиваюсь в самую гущу людей, чтобы он не мешался под ногами. Он не может противостоять мне здесь, не перед этими людьми.
Я резко останавливаюсь, когда шестифутовый гигант преграждает мне путь. Он берет с подноса фужер с шампанским и смотрит на меня, морща лоб.
— Ты в порядке, дорогуша?
Решаюсь взглянуть на Дрю, идущего позади, и одариваю его мегаваттной улыбкой.
— Я в порядке, сэр. Вам что-нибудь нужно? Вас все устраивает?
Он переводит взгляд на маячащего за моей спиной Дрю, несомненно, ожидающего возможности подойти и утащить меня прочь. Я обхожу мужчину, который все еще смотрит на меня с любопытством, и направляюсь к другим, протягивая поднос и выполняя работу, за которую мне платят. Когда вырываюсь из толпы, чья-то рука хватает меня за локоть и тащит в боковую дверь. Дрю с силой прижимает меня к бетонной стене у двери, пока не начинают болеть лопатки. Дерьмо.
Теперь он хмурится, не сводя с меня глаз, схватив двумя пальцами мой подбородок и приподняв его.
— Теперь ты будешь слушать то, что я скажу, потому что у тебя нет выбора, тихоня.
Я пристально смотрю ему в глаза, чтобы он увидел и почувствовал мой вызов. Последнее слово остается не за ним.
— Вот тут ты ошибаешься. У меня всегда есть выбор. А теперь скажи, чего ты хочешь, чтобы я могла вернуться к работе.
Этот вопрос пробуждает все воспоминания о том, как мы были вместе, о всех тех случаях, когда я задавала ему этот же вопрос и никогда не получала ответа. Если подумать, он, наверное, всегда хотел такую, как я. С кем можно было бы трахаться и играть в игры.
На этот раз он наклоняется и шепчет мне в губы.
— Мы никогда не давали никаких обещаний. На самом деле, это ты послала меня. Помнишь?
Я вздрагиваю, когда до меня доходят его слова. И это то, что он хотел сказать, практически целуя меня? Я толкаю его в грудь.
— Отвали от меня. Ты прав. Мы не давали обещаний, но стоит мне только взглянуть на другого мужчину, как ты тут же сходишь с ума. Значит… это говорит о том, что что-то происходит, правильно, или, может быть, это не работает в обе стороны? Ты заявляешь всем своим друзьям, что я твоя девушка, чтобы они не трогали меня и не связывались со мной. А сам в это время можешь встречаться с кем захочешь, но я должна сидеть и ждать, пока ты не решишь прийти ко мне?
Он фыркает, его теплое от виски дыхание овевает мою кожу.
— Бел…
— Нет, ты прав. Мы никогда не давали обещаний, но ты, черт возьми, наверняка прилагаешь массу усилий, чтобы объясниться, хотя я для тебя ничего не значу.
Он, наконец, отходит, и я чувствую, что снова могу дышать. Это не стоит затраченных усилий, потому что в груди зарождается боль от страха, гнева и гребаного предательства. Почему я чувствую себя преданной, если мы не должны ничего друг для друга значить?
На этот раз слова звучат со всей усталостью, которую чувствую.
— Чего ты от меня хочешь?
— Послушай. — Он указывает на дверь. Выражение его лица серьезное, искреннее, и мне хочется послать его на хрен, но я этого не делаю. — Тот человек, которого ты там видела, на самом деле не я. Это роль, которую меня заставляет играть отец. Иначе… — в его словах сквозит разочарование.
Я моргаю и наклоняю голову вперед, словно прислушиваясь.
— Иначе что? Он урежет твоем еженедельное пособие до десяти тысяч долларов?
Его взгляд становится острым и мрачным.
— Следи за языком, Бел. Мне наплевать, если я тебе больше не нужен. Я все равно найду способ наказать тебя.
— И что же ты сделаешь? — требую я, не заботясь о том, что кричу. — Ты только что сказал, что мы никогда не давали обещаний. Отлично. Тогда ты не имеешь права ни черта решать за меня. Если я захочу выйти в зал, поцеловать первого попавшегося мужчину, попросить его отвезти меня домой и оттрахать до смерти, я так и сделаю. Ты, Дрю Маршалл, мной не владеешь!
Его кулак появляется из ниоткуда, врезаясь в стену над моей головой, и я вздрагиваю, прежде чем поднять на него взгляд.
— Я повторюсь, но только один раз. Мужчина, который был там с той девушкой, на самом деле не я. Я просто делаю то, что говорит мой отец, участвую в семейном бизнесе. Я этого не хочу, Бел.
Я скрещиваю руки на груди.
— И как эта девушка, засунувшая язык тебе в глотку, поддерживает семейный
