я ненавижу, что мне приходится слышать эти слова из уст другой женщины. Она хочет не меня. Ей нужен мой член и то, что он ей даст, а не я. Бел хочет тебя. Бел не наплевать на тебя, хотя должно быть по другому. Я стискиваю зубы при воспоминании о том, каким дерьмовым был по отношению к ней. Если бы мог, навсегда бы ушел из ее жизни, но я поглощен ею. Ее присутствием, запахом, тем, как она смотрит на меня, и этими сексуальными очками, которые она носит.
Похоже, Спенсер воодушевляет мое молчание, и она приподнимается на цыпочках, чтобы прижаться к моим губам. Это легкое касание, и я напрягаюсь, не притягивая ее к себе и ни в коем случае не целуя в ответ. Ее глаза закрыты, веки блестят, но я держу свои открытыми, наблюдая за ней. Я не хочу этого. Не хочу ее. При мысли о ее языке у меня во рту сводит живот и приходится сжать челюсти, когда она пытается углубить поцелуй.
Не могу вынести пластмассовый привкус ее губ на своих или то, как она хнычет, словно этот крошечный контак заводит ее, заставляя терять самообладание. Хотя я чертовски хорошо знаю, что это не так.
Кто-то вмешивается.
— О, похоже, вам двоим весело.
Себастьян, ублюдок, стоит с улыбкой на лице. Улыбка мягкая, почти ласковая, с какой я никогда его не видел. Это тревожит больше, чем что-либо еще сегодняшним вечером. Что происходит?
— А кто эта голубка?
Голубка? Я ничего не могу с собой поделать. Смотрю с изумлением, когда она опускается на пятки и таращится на него. Из нас двоих он выглядит привлекательнее. Шелковистые каштановые кудри, ярко-зеленые глаза. А еще он более брутальный, хотя она об этом и не подозревает.
Он наклоняется и целует ее руку.
— Я Себастьян. А ты кто?
Она хихикает. Хихикает, черт возьми.
— Спенсер, э-э, Спенсер, да.
Ну, что ж, блин. Думаю, если он собирается меня спасти, я не могу вести себя с ним как придурок. Он смотрит на меня и снова улыбается этой дурацкой ухмылкой, и я не могу не улыбнуться в ответ, потому что у него чертовски тупой вид. В мгновение ока он снова переключает свое внимание на нее.
— И что ты делаешь, танцуя с этим негодяем, Спенсер? Разве тебе не говорили, что если ты собираешься встречаться с парнем из Милл, то это должен быть я, или, хотя бы… — Он постукивает себя по подбородку, словно размышляя. — Красивее только Ли.
Она снова хихикает, и он указывает на Ли, который все еще дуется в углу.
— Может, пойдем подбодрим его, что думаешь? Похоже, ему не помешало бы пропустить стаканчик-другой.
Она возвращает свое внимание ко мне, ее тело становится более расслабленным.
— Он твой друг?
Теперь моя улыбка искренняя, а не фальшивая.
— Да, думаю, так оно и есть.
Она следует за Себастьяном в другой конец зала, и впервые за весь вечер чувствую, что могу дышать.
Ли напрягается, когда они приближаются, но расслабляется, когда Себастьян явно поддразнивает и его, и девушку. Я поворачиваюсь, намереваясь выпить еще одну гребаную порцию, но земля уходит из-под ног. Мой взгляд сталкивается с другой парой красивых зеленых глаз.
Бел.
Она стоит за барной стойкой с широко раскрытыми глазами, лицо бледное, как у призрака. Судя по убитому горем выражению лица, она не пропустила ни минуты из того, что произошло, включая тот поцелуй.
Глава 32
БЕЛ
Мое тело словно заледенело изнутри. Поднос в руке дрожит и грозит опрокинуться, поэтому я инстинктивно задвигаю его за стойку, в то время как остальная часть меня остается на месте, уставившись на Дрю поверх высокой барной стойки.
Он шепчет мое имя, и это разрушает чары, позволяя пошевелить ногами и отступить на шаг.
Его глаза не отрываются от моих, рука поднимается, словно он может дотянуться до меня, хотя нас разделяет несколько футов. В комнате больше никого нет, и эта мысль пугает меня. Я вижу только его, и в голове проносятся кадры, как она целует его, прикасается к нему.
Что, черт возьми, происходит?
Бармен отодвигает мой поднос.
— Какого черта ты делаешь? Здешние начинают нервничать. Пошевеливайся. — Жесткий край подноса ударяет меня в грудь.
Я принимаю его и смотрю на крупного бармена лет сорока, будто он говорит на другом языке.
— Что?
— Возьми эти напитки и иди. Возвращайся, когда понадобится еще. Ты задерживаешь меня с заказами.
Я снова смотрю на Дрю, и теперь он ближе. Нас разделяет только барная стойка.
— Бел, — выдыхает он, и даже несмотря на музыку и толпу, я все равно его слышу.
Это не имеет значения. Я не могу этого сделать. Не могу смотреть на него после того, чему стала свидетельницей. До меня вдруг доходит, что я ничего о нем не знаю. Его оценки, его задания по учебе, то, что он чувствует находясь внутри меня, но ничего реального. Ничего существенного.
Была ли у него девушка все это время?
Эта мысль пронзает меня насквозь, и я не могу посмотреть ему в глаза. Нет. Только не теперь.
Я разворачиваюсь и бегу, как чертова трусиха, какой и являюсь. Оставив поднос на столике у двери, мчусь прямо в служебный коридор, проходящий вдоль бального зала. Сначала там пусто, но вскоре слышу резкий стук парадных туфель по полу, преследующих меня.
— Мэйбел, остановись.
Он никогда не называет меня полным именем, и я ненавижу его за то, что он делает это здесь. Сейчас.
— Блядь, остановись, Бел. Черт.
Я ускоряюсь, пересекая еще один коридор, ведущий на кухню, и перехожу в другой, который идет перпендикулярно главному. Это место — настоящий лабиринт, но я найду отсюда выход или умру, пытаясь.
Он продолжает следовать за мной, а я продолжаю его игнорировать.
— Ты действительно хочешь сделать это здесь? Давай, беги. Это
