пересмотру. После 19 февраля А. Д. Меншиков действительно перестал исполнять обязанности президента Военной коллегии, должен был вернуть земли и собранные с них подати, но, как видно из приведенного выше пункта Вышнего суда, четкое количество оброчных денег и присвоенных князем территорий не было определено и судьи продолжали заседать на Генеральном дворе, пытаясь решить данные проблемы. А. Д. Меншикову оставалось только одно – направить всю свою энергию на то, чтобы добиться окончательного вердикта (и, соответственно, закрытия дела), четко обозначить спорные территории, утвердить суммы, необходимые к возврату, и максимально их уменьшить.
Неудивительно, что в подобной ситуации Александр Данилович вспомнил об Алексее Васильевиче. Во время следствия на Генеральном дворе А. В. Макаров щедро снабжал А. Д. Меншикова сведениями. При этом есть все основания полагать, что кабинет-секретарь непосредственно участвовал в заседаниях суда, видимо сопровождая Петра I – его подпись стоит под первыми пунктами, посланными князю. Он информировал А. Д. Меншикова о происходящем в Преображенском, исполнял посреднические функции, передавая документы и донося до государя сведения, предварительно отправленные князем в Вышний суд. В марте 1723 г. А. Д. Меншиков посылал кабинет-секретарю табель (такая же была отправлена им несколькими днями ранее на Генеральный двор[1324]) с фамилиями казаков, среди которых, как он утверждал, были те, которые записались в казаки до гетмана Б. М. Хмельницкого, и те, которые попали в их в число после него. Князь, ссылаясь на договорные пункты Б. М. Хмельницкого и универсал И. И. Скоропадского, просил Алексея Васильевича сделать выписку, доложить государю и получить от него указ, кем из казаков А. Д. Меншикову владеть, а кем – нет[1325]. 10 апреля 1723 г. А. В. Макаров подтверждал беспокойство А. Д. Меншикова относительно нерасторопности судей. «Приехав сюда, – сообщал кабинет-секретарь в одном из писем, – старался, чтоб на оное (Почепское дело. – М. Н.) до праздника Святыя Пасхи резолюция учинена была, но понеже судьи Генерального двора еще сюды, кроме одного господина Дмитриева-Мамонова, не бывали, а резолюции без них учинить невозможно для того, что взяты сюда одни их мнения, а приговор, хотя и готов, однако ж им наперед надобно опробовать и подписать, и для того те дела оставлены до Фоминой недели»[1326]. В ответ князь из раза в раз повторял А. В. Макарову одну единственную просьбу «…во благополучное время о учинении резолюции доложить Его императорскому величеству»[1327].
Несмотря на многочисленные обещания А. В. Макарова, вынесение вердикта откладывалось. Терпение А. Д. Меншикова подходило к концу, помощи кабинет-секретаря, а вместе с ним и Екатерины Алексеевны, князю было недостаточно. В течение весны 1723 г. А. Д. Меншиков, недовольный промедлением с принятием резолюции и уточнением денежных сумм, предпринимал попытки воздействовать на А. В. Макарова и Екатерину с помощью других близких к государю личностей, с которыми при этом поддерживал разной степени устойчивости социальные связи. Среди его частых корреспондентов встречаются имена камергера императрицы В. И. Монса, его сестры М. И. Балк, генерал-полицеймейстера А. М. Девиера, капитана 3. Д. Мишукова, обер-секретаря А. Я. Волкова и прокурора Военной коллегии Е. И. Пашкова[1328]. 29 марта 1723 г. князь послал в Санкт-Петербург своего пажа В. Дурново с инструкцией: 1) прибыв в Санкт-Петербург, посланные письма государыне и другим персонам раздать и собрать с них подписи о получении; 2) каждый день (sic!) ходить к господину кабинет-секретарю А. В. Макарову и просить его сделать выписку по Почепскому делу и доложить по ней государю до Воскресения Христова; 3) просить непрестанно В. И. Монса, чтобы донес государыне; 4) указывать генерал-полицеймейстеру А. М. Девиеру, обер-секретарю А. Я. Волкову, прокурору Е. И. Пашкову и капитану 3. Д. Мишукову напоминать А. В. Макарову о его поручении; 5) когда Петр I вынесет приговор, взять от кабинет-секретаря письмо и ехать к Москве[1329].
В письмах, которые В. Дурново передал А. М. Девиеру, А. Я. Волкову, Е. И. Пашкову и 3. Д. Мишукову, содержалась одна и та же информация. Князь писал: «Сего числа отправляем мы в Санкт-Питербурх пажа нашего Дурного с прошением о решении Почепского дела, о чем и вашу милость просим, да изволите вы во благополучное время доложить всемилостивейшей нашей государыни императрице, дабы по милостивому Ея величества предстательству оное дело решить по гражданским правам до Светлой недели (в цидуле. – М. Н.). Понеже гетман Скоропадской в данном своем на казаков уневерсале написал в начале, что оных казаков отдал мне под протекцию, по чему разумеется, что оные отданы мне под охранение. А внизу написал, чтоб оные казаки были под моим владением обще с посполитыми людьми, и сие разумеется, что оные казаки, как и подданные, отданы мне во владение и оброки с них збирают, как с протчих подданих можно. О чем и Его императорское величество на Генеральном дворе изволил разсуждать против вышеписанного двояко, точию в том моя вина, что не имел жалованной грамоты. Того ради вашу милость просим о том донести всемилостивейшей государыне императрице, дабы по милостивому Ее величества предстательству те зборы с казаков денег спрашивать с меня было не велено. Буде же сего учинить невозможно, то б поведено было взять с меня из собранной с них суммы, что по ведомости моей явитца, половину. Також и господина кабинет-секретаря Макарова извольте попросить, дабы о том включил в выписку и вовремя доклад Его императорскому величеству донес подлинно, о чем и Его величество изволит припамятовать, о чем я писал и к нему господину кабинет-секретарю Макарову»[1330].
Как показывают источники, несмотря на все ухищрения А. Д. Меншикова, следствие на Генеральном дворе продолжалось до 1725 г. Петр I хоть и смягчился в отношении своего соратника, однако послаблений в штрафах не дал, пока все «изследованно и осведетельствованно» не будет [1331]. С. М. Соловьев в своей монументальной «Истории России с древнейших времен» передавал фразу государя, сказанную Екатерине Алексеевне, заступавшейся за А. Д. Меншикова: «Меншиков в беззаконии зачат, во гресех родила мать его, и в плутовстве скончает живот свой, и если он не исправится, то быть ему без головы»[1332]. Поэтому завершить Почепское дело Александру Даниловичу удалось только после смерти Петра.
По указу императрицы Екатерины I от 23 июля 1725 г. А. Д. Меншикову были прощены все недоимки по 1721 г.[1333] Князь на этом не успокоился и подал государыне еще несколько прошений. В одном из них он хотел добиться чина генералиссимуса, возместить убытки за земли в Ингерманландии и Рыльском уезде, получить Батурин с прилежащими территориями и ликвидировать все оставшиеся недоимки
