тела Митчелла. Если бы я ослабила хватку, все было бы кончено.
Позади меня зарычал Кэрран. Да, я использовала слово силы. Подай на меня в суд.
Дымка растаяла. Я пошатнулась, но Дулиттл, похоже, отлично поработал, потому что я все еще была самой собой.
Митчелл все еще кричал. С него слезала кожа, сырая плоть шипела.
Я потянула, и пламя откликнулось, подчинившись моей воле. Я раздула его, направляя в него свою магию. Митчелл сжался в комок.
— Он умирает! — заорал кто-то у меня за спиной.
Расти. Это как раздувать зарождающийся огонь, пытаясь помочь ему разгораться еще жарче.
— Это было действительно опрометчиво…
Расти, уговаривала я, вливая в него магию. Расти.
— Тихо! — прикрикнула Патрис.
Зеленое пламя погасло, всасываясь в тело Митчелла.
Расти!
Крошечное пламя взорвалось, превратившись в раскаленное добела пламя. Митчелл вскочил на ноги. Ярко-оранжевый огонь вырвался у него изо рта и глаз и окатил его, пожирая плоть. Я отпустила. Его тело билось в конвульсиях, дергаясь, как марионетка на веревочке. Огонь превратился в вихрь, и внутри него начало формироваться новое тело, большое, четвероногое и мускулистое.
Пламя исчезло, впитавшись в новую кожу. Странный пушистый зверь стоял передо мной на четырех когтистых лапах, его голова была на целый фут выше моей. Ярко-красное с черными пятнами-розочками, его тело было почти собачьим, поджарое и мощное, как у добермана. Вдоль позвоночника тянулась длинная густая лошадиная грива иссиня-черных волос. Длинный львиный хвост обвился вокруг его ног. Его голову венчали двойные рога, выступающие вперед по бокам худой морды, готовые вот-вот пронзить любого. Его морда была непохожа ни на что, что я когда-либо видела. Длинные узкие челюсти были усеяны острыми идеальными клыками, намекающими одновременно на волка и аллигатора, в то время как его глаза, большие и ярко-оранжевые с темными овальными зрачками, заставили меня задуматься о хищной кошке.
Существо, которое раньше было Митчеллом, встряхнуло головой, отчего его грива взметнулась. Он поднял голову, открыл рот и закричал. Его голос не был ревом или рычанием, он был мелодичным и высоким, как крик птицы, летящей высоко в облаках.
— Святое дерьмо, — сказал кто-то позади меня.
Митчелл наклонился вперед, его глаза встретились с моими. Его смертоносные челюсти разжались, обнажив клыки и черный язык во рту.
Не вздрагивай, не вздрагивай.
— Привет, Митчелл.
— Имя больше не подходит.
— Ты хочешь другое?
— Да. Назови меня, человек.
Надо с умом.
— Я нарекаю тебя Адибом в честь Волчьей звезды в созвездии Дракона.
— Я принимаю свое имя. Я у тебя в долгу.
— Да.
Он бросился ко мне. Все произошло так быстро, я оказалась в воздухе, прежде чем поняла, что он забросил меня к себе на спину. Я приземлилась верхом и вцепилась в его гриву.
Кэрран рванул вперед.
— Я в порядке, — сказала я.
— Я отдаю свои долги. — Пёс-ифрит поднял свою массивную голову. — Я слышу голос безумца. Следуйте за мной.
Он выскочил за дверь, разбрасывая магов. Я вцепилась в его гриву, стараясь не упасть.
***
ПУТЕШЕСТВИЕ НА МИСТИЧЕСКОМ псе-ифрите звучало круто в теории и вполне правдоподобно, поскольку он был размером с небольшую лошадь. Но лошади были обучены перевозить людей, в то время как псы-ифриты — нет. Мне потребовался каждый мускул в моем теле, чтобы удержаться у него на спине. Он бежал по улицам, перепрыгивая препятствия, уворачиваясь от случайных машин и паникующих лошадей.
Через три минуты после начала нашего забега Кэрран сравнял с нами счет, в виде огромного серого зверя, который не был ни львом, ни человеком, созданным специально для бега. В этом была особая сила Кэррана — он формировал свое тело по своему желанию для любой цели, которая ему подходила. Он не раз преследовал меня в таком обличье. Несколько мгновений спустя нас догнал Дерек. Он все еще был в своем человеческом обличье. Наверху тень, затемнявшая звезды, вырвалась вперед. Ифрит был быстр, но для победы над крылатой лошадью требовалась скорость совершенно иного рода. Вспыхнула голубая искра, осветив лошадь и всадника. У Бахира, должно быть, был фейри-фонарь. Он летел над нами, как маяк. Надеюсь, Мэхон, Лютер и рыцари видят его.
Магия окутала меня. Мы пересекли невидимую границу и оказались на Юникорн-лейн. Конечно. Почему это должно быть где-то еще? Юникорн-лейн прорезал центр города, словно какой-то огромный невидимый враг выхватил кинжал и вонзил его глубоко в самое сердце центра Атланты, и теперь магия гейзером била из раны. Обычные правила здесь не действовали. Это было местом хищников и жертв, где растения нападали на вас, мох был ядовитым, а светящиеся глаза отслеживали каждое ваше движение.
Магия бурлила вокруг меня, пока мы мчались среди темных руин некогда могучих небоскребов. Адиб повернул налево, перепрыгнул через остатки разрушенного здания и вылетел с Юникорн-лейн на северо-запад вдоль разрушающейся Кольер-роуд. Что ж, это было неожиданно.
Кольер-роуд, простая двухполосная улица, когда-то проходила через жилые кварталы, но по мере разрастания Юникорн-лейн она поглотила южный конец дороги, и Кольер превратилась в улицу, которая никуда не вела. Во время магических волн существа, прячущиеся на Юникорн-лейн, выходили на улицу в поисках мяса и крови, и дорога чудесным образом вела их прямо к их добыче, спящей в красивых колониальных домах. Любой, у кого была хоть капля мозгов, съехал, и с годами жилые кварталы, некогда окружавшие Кольер, опустели. Заброшенные дома следили за нашим продвижением темными окнами.
Ифрит продолжал бежать. Слева маячили большие развалины. Промелькнула старая, покосившаяся и грязная вывеска: «БОЛЬНИЦА ПЬЕМОНТ». Все верно. Первоначальный больничный комплекс стоял так близко к Юникорн-лейн, что часть его обрушилась во время Сдвига. Не осознавая в полной мере последствий существования Юникорн-лейн, город отстроил ее заново в нескольких милях вниз по дороге, но затем, когда жилые кварталы засохли, то же самое произошло и с больницей, и если они построили ее из этих водорослей, первая вспышка и прикончила ее.
Пёс-ифрит, следуя по дороге, повернул. Много лет назад это место, должно быть, было прекрасно озеленено, но теперь деревья и кустарники взбунтовались, заполнив искусственно изогнутые лужайки. Мелькнул каменный знак с несколькими стрелками, и Адиб пробился сквозь зеленую стену на пустую парковку. Старая больница притаилась во мраке. По крайней мере, три этажа все еще стояли, и фейри-лампы все еще слабо светились, пытаясь бороться с темнотой парковки. Адиб остановился перед входом в отделение неотложной помощи под бетонной крышей. Поездка закончилась. Спасибо тебе, вселенная.
— Мы подождем остальных, — сказала я и соскользнула с его спины. Мои бедра ныли и сводили меня с ума.
Мы были одни. Кэрран и Дерек,
