Книга Межесвет - Юлия Федорченко

того не желая. Конечно, он мог выбрать любую, но существа, выглядящие как люди, были для него предпочтительней. Королева Альдолиса знала о своей пассии все: куда он ходит и с кем проводит время. Неужели Морта? Они с ним почти как друзья. Морта выглядит как девочка — и в то же время она не дитя. От нахлынувшей ревности у нее сдавило горло и помутилось в глазах. Нет, ни за что. Этому не бывать.

На этот раз некому было ее удержать. Их с Шадреном увлекло под лед, который уже не был льдом, чудом пронесло меж ядовитых струек дыма, горизонтально развернуло в полете. Они парили над миром, раскинув руки, пока что-то белое и пернатое не подхватило их клювом и не усадило себе на спину.

Рядом со старшей сестрой, спокойно порхавшей рядом, Децима выглядела настоящей громадиной. Нона была чересчур горда, чтобы катать на себе людей, и уж тем более она не собиралась ради них раздуваться до размеров слона.

Децима ястребом бросилась вниз, и сквозь ее клекот явственно пробивался человеческий смех. Она летела сквозь клубящуюся белую мглу, ныряя и выписывая петли, пока всадники мокрыми от пота ладонями цепляясь за ее перья. Шадрен утратил дар речи и мог только беззвучно раскрывать рот, отчего его щеки забавно раздувались от ветра. Морвена, вся дрожа, велела Дециме сбавить скорость, но та не послушалась.

Они пронеслись через купол, город стремительно приближался. Белая ворона описала пируэт над взлетно-посадочной площадкой: витара, сидевшая на парапете и невозмутимо чистившая перья, подняла голову и крикнула ей что-то на птичьем. Морвена побледнела как полотно, но не успела она сказать и слово, как с легким хлопком Децима уменьшилась до нормальных размеров и проскользнула у Шадрена между ног.

Экзалтор, объятый ужасом, рухнул в седло из мягкой кожи. Морвена шумно приземлилась позади него, едва не сломав ему позвоночник. Обсидиановая корона съехала набок, ее одежда была в беспорядке, руки тряслись. Она оглянулась: вороны улетели, а предъявлять претензии витаре было бесполезно. Ее подчиненные не были как следует вышколены. Их матерью была кайле, не Морвена, и они прекрасно это понимали.

Мир за куполом наливался сумеречной синевой: они освободили свет, выпустили его из черной тюрьмы. Живоглот с довольным урчанием переваривал Ману. Морта парила рядом с архиведьмой и ждала, когда сможет забрать сосуд. В людском облике, с черными распростертыми крыльями за спиной она как никогда походила на ангела смерти. Девочка машинально коснулась рукой ожога на щеке и мгновенно ее отдернула. Больно. В мозгу возникла картинка: Шадрен на коленях, безмерное обожание в его взгляде, его отрывистый, страстный шепот. Морта стеснялась своего увечья, как будто это было нечто постыдное. Он не должен был видеть ее такой.

— Отнесешь? — спросила Нефела.

— Я? — удивилась девочка. — Не Нона?

Это было и честью, и испытанием одновременно. Морта считала, что старшая сестра справится с этим лучше. Нона не робела ни перед кем, будь то древние боги или сама Трехликая.

Странные опаловые глаза смотрели на нее в упор.

— Возможно, ты не любимица матери, — сказала Нефела, — зато чья-то другая.

Глава 31

(Летиция)

На этот раз все было иначе. Она не пересекала междумирье, темное пространство, заполненное цепями, под которым располагалась Колыбель. Не было ни слабости в ногах, ни легкого головокружения, не ощущалась нехватка воздуха. Летиция явилась сюда самостоятельно, прошла сквозь границу сна, перетекающего в реальность. Она интуитивно достигла нужного места, тогда как разум Ланна затянуло в круговерть образов и эмоций: туманных и четких, дивных и пугающих, как чужих, так и его собственных. Некому было указать ему дорогу. Возможно, путеводным маяком могло стать ее намерение, навязчивая мысль, которую нельзя было так просто отмести: нас двое, и мы останемся вдвоем. Но ничего такого не было. Она хотела прийти сюда одна, и ее желание исполнилось.

На развилке стоял покосившийся указатель, и дорог, на которые можно было свернуть, оказалось гораздо больше, чем пальцев на одной руке. Они исчислялись десятками. Летиция присела на корточки, подобрав платье, и провела рукой по черным буквам, выжженным на шершавой дощечке в форме стрелы. Она не сумела прочесть этот набор символов, как и подписи под изображениями бабочек в гримуаре, но зоркий глаз уловил явное сходство между тем и другим. Они принадлежали к одному и тому же языку, и на этом языке произносили заклинания. Великая сила дана словам: быть острыми, как бритва, мелодичными, словно песнь, высекать сострадание и гасить любовные костры, призывать бури и предотвращать катастрофы. Верное слово и есть не что иное, как магия.

Госпожа ди Рейз очень хотела понять, что там написано, ей было позарез нужно это знать. Сверни не на ту дорогу, не в ту сторону, и можно лишиться всего: сил, жизни и памяти. Она снова напряженно вгляделась в надпись и смотрела, пока не начали болеть глаза. Тогда Летиция вздохнула и шлепнулась наземь, запрокинув голову и сомкнув веки.

Несколько минут передышки позволили ей по-другому взглянуть на проблему. В одни миры ее уж точно не пустят, она наткнется на невидимую стену или нечто подобное, в других она мгновенно погибнет. Значит, нужно смотреть и исследовать, не отходя далеко. Все еще сидя на земле, Летиция посмотрела влево. Мутная пелена тумана, сквозь которую виднеется дорога. Тропа — и больше ничего. Она продолжала смотреть, и сквозь серую мглу проступили два черных силуэта: их ноги покачивались в паре футов от земли. Висельники, чей пол или возраст она не смогла определить благодаря скрывавшим их теням, да и не хотела этого, держались за руки. Смерть не смогла их разлучить. Летиция с трудом отвела взгляд.

Справа доносилась музыка, от которой ноги сами пускались в пляс. Госпоже ди Рейз невольно пришли на ум зазывные трели элле, и она не решилась подойти ближе. Меньше всего ей хотелось попасть под действие танцевального заклятья.

Точно на севере находился обрыв, уходящий во тьму, а за ним не было ничего. С некоторых пор Летиция вконец избавилась от страха высоты, поэтому без лишних колебаний подошла к самому краю и глянула вниз. Чуть ковырнув землю носком сапога, она сбросила в пропасть несколько влажных комьев, чтобы проверить, реальна ли дыра или это всего лишь обман зрения. Затем отцепила от пояса одну из побрякушек и точно так же скормила ее бездне. Стекляшка, сверкнув одной из граней, исчезла в темноте провала, а спустя секунду отозвалась жалобным звяканьем. Она как будто отскочила от чего-то, только чтобы опять налететь