его позицию, и давали Алексу преимущество, с другой стороны не было никаких гарантий, что его не захотят взять в кольцо. Организовать окружение не составит труда – это лишь вопрос времени. А потом его просто забросают болтами.
– Надо отсюда сматываться, – прошептал Громов. – Убьют меня, и всё коту под хвост.
Он покосился на левое предплечье и заметил, торчавшую из мякоти стрелу. Только сейчас он понял, что тупая, ноющая боль в мышцах это результат чьего-то меткого выстрела, а вовсе не усталости.
– Вот ведь суки! – процедил он. – Всё-таки зацепили поганцы!
Он вырвал болт из руки и швырнул его в воду. Из отверстия фонтанчиком брызнула кровь, но Громов знал, что артерия не задета, гематома вскоре истечёт и беспокоиться в принципе не о чем. Кое-как ему удалось перебинтовать рану и, выждав минуту, он бросился наутёк. Для себя он решил боя не принимать даже если его обложат со всех сторон – в конце концов эти безмозглые болваны не были виноваты в его проблемах.
За островом лежала открытая, довольно протяжённая пустошь. Ветерок гонял по воде клочья ряски, поднимал невысокие волны. Впереди виднелись заросшие камышом берега, а ещё дальше редкий затуманенный подлесок.
«Туда и двину, – решил Громов. – На суше больше шансов сохранить шкуру целой».
Растянутая дугой, к нему двигалась цепь разношёрстных бойцов. Для них он был только дичью, которую следовало загнать и прикончить во имя господина. Впрочем, эти персонажи слабо представляли, что разумная дичь способна оказать сопротивление и нанести непоправимый урон. Ему ничего не стоило за пару минут уложить десяток этих олухов, да ещё сделать это с изобретательной изощрённостью.
Алекс злобно полоснул очередью поверх голов и, проследив за паническим отступлением «охотников» бросился прочь.
Ему вслед снова полетели отборная ругань и стальные болты, но пальба из автомата привела головорезов в чувство. Они стали осторожнее и больше из камыша не высовывались.
Он выбрался на берег с ног до головы облепленный тиной и грязью. Сразу же бросился к старой сосне и спрятался за её стволом. Судя по всему, Спрут умудрился мобилизовать весь сброд, который без дела ошивался возле «Космодрома». Точки, где залегли игроки были хорошо заметны, и Алекс навскидку насчитал не меньше сотни голов. Но рисковать виртуальной жизнью, эти искатели наживы теперь явно не торопились.
– Ну и славно, – процедил Громов. – Так и сидите в бурьяне. А мне пора.
Алекс оттолкнулся от сосны и побежал к видневшейся впереди насыпи. Вскарабкавшись на пятиметровый холм, он резко обернулся и выпустил ещё одну предупредительную очередь.
12
Мёртвый лес протянулся километров на пять. Это была странная, нагоняющая тоску и уныние местность. Изрытая промоинами земля, сухие, покрытые лишайниками деревья, редкие купы колючего кустарника. В безжизненных кронах тихонько завывал ветер, иногда от особо яростных порывов ветви начинали трещать и поскрипывать.
Алекс посмотрел на часы и в отчаянии стиснул зубы. Игра неумолимо пожирала отпущенное Тритоном время. Пять километров расстояние немаленькое, и чтобы сэкономить драгоценные минуты ему придётся преодолеть их бегом. А потом ещё добраться до станции метро и разыскать проклятую «Дверь».
Громов осмотрелся по сторонам и заметил, что местами земля буквально усеяна костями. Отбеленные ветрами и солнцем, они могли принадлежать и людям и животным. Очередное открытие оптимизма не прибавило – следовало готовиться к неприятным сюрпризам.
«Спрут ведь предупреждал, – хмыкнул Алекс. – Впрочем, а когда у меня складывалось иначе?»
Где-то за спиной всё ещё раздавались гневные окрики. Преследовавшие игроки то ли подначивали друг друга, то ли оскорблениями пытались выманить его из укрытия.
Алекс поменял на автомате магазин и дослал патрон. Лес ему не нравился. Он не просто вызывал отвращение, а действовал на подсознание, заставляя испытывать стойкое неконтролируемое беспокойство. Алекс чувствовал, что это не простая локация с банальным набором неприятностей и злобными обитателями. Нет, здесь было что-то иное, – особое место, гнилое захолустье, куда отправлялись все грешники и изгои. В противном случае, вся эта галдящая толпа за холмом уже давно бросилась бы вдогонку.
Громов пробежал десяток шагов, остановился у поваленного дерева и, прислушиваясь, вынул КПК.
– Доступ ограничен, – сообщил Консул. – Карта локации, а так же инструкции временно не доступны.
«Так я и поверил, – усмехнулся Алекс. – Я знаю, что кому-то наступил на хвост, и теперь этот кто-то очень хочет наступить мне на шею».
Ему неистово захотелось разбить КПК о какое-нибудь дерево, но он вовремя вспомнил, что именно через гаджет должен получить заветный чит-код Тритона.
– Ладно, разберёмся, – процедил он.
КПК приглушённо пискнул, после чего включился экран.
– Я знаю, что ты ещё жив, – донёсся голос Спрута. – Я очень этого желал.
Громов покосился на экран и увидел самодовольную физиономию Адама Незабудки.
– Приятно осознавать, что твой враг понесёт заслуженное наказание, – добавил Спрут. – Ты меня кинул, унизил, да ещё заставил жариться в собственном экзоскелете. Теперь я хочу, чтобы ты сам испытал подобные мучения, а ещё лучше – сдох. Мои помощники оттеснили тебя к «Логову». Это местечко сущий ад и обитатели там адские. Злобные, коварные и лютые. Когда они снимут твоё мясо и обглодают кости, я без труда заберу «телепортер» себе. Правда, придётся пожертвовать несколькими идиотами, но ведь для того и нужен расходный материал. Верно!? В общем, развлекайся пока можешь, думаю, больше мы не увидимся.
Экран погас, оставив Алекса в одиночестве.
– Урод малахольный, – прошептал он. – Твою рожу я и так видеть не могу.
Громов спрятал компьютер и достал компас Панды. Карту местности, он запомнил ещё в первый раз, но не отказался бы взглянуть на неё повторно. «Рокада» закрыла к ней доступ и это означало одно – он должен остаться в «Логове» навсегда.
«Кто-то уже списал меня в невосполнимые потери, – Алекс невозмутимо определил по компасу направление и улыбнулся. – Только не учёл моего мнения. Я против».
При небольшом везении он мог выйти к «Морозилке» через полчаса, но для этого нужно было оставаться невидимым для врагов.
Стараясь не шуметь, Алекс побежал в сторону заката. Иногда он останавливался и вслушивался в звуки леса. Так продолжалось несколько минут, пока он не почувствовал пристальный жадный взгляд. Громов всегда считал себя
