проводник, — заметил Луноликий. – Ты можешь его спасти. Можешь перенести его поврежденную душу в новую оболочку, дать сил выжить. Дева должна была дать тебе сосуд, но только ты можешь его заполнить.
Встрепенувшись, я тут же достала коробочку с золотисто-прозрачным шариком.
- Как? Что я должна сделать?
- Пропусти свой дар через сосуд души и просто втяни им Ира внутрь. Хрустальная коробочка – это новое тело маленького Ира. Пропустишь энергию – все поймешь…
Перед глазами был образ искрящейся весельем капельки Ира, как он смеялся, разбрызгивая вокруг себя искры, как он менял свою форму из-за своих эмоций и мыслей, и видеть бесформенную медузу у Луноликого на руках было невыносимо.
Не задумываясь, я раскрыла свой дар Хранителя и, пустив тонкую нить сквозь универсальную магию нового душевного сосуда, потянулась к Иру. Магия новой оболочки сама направила меня к поврежденным остаткам души, я подхватила их и постаралась бережно втянуть в новый сосуд.
Боль наполнила моё тело, я даже не знала, что именно с ним происходило, но меня затрясло, сжало, и я, задыхаясь, прервав магию, в бессилье рухнула на колени.
- Что это? – прохрипела я, стирая слезы и в ужасе смотря на Луноликого.
- Это боль Мирха, та, что он прячет тут.
- Но причем тут Ир! Он, что все это испытывает тоже?
- Да, дети разделяют долги родителей, если родители не выплачивают долг. Ир пришёл сюда вернуть души. Связанный с нами, он сам, не зная этого, смог найти ориентиры и проник сюда. Но его сил и магии не хватило, чтобы освободить души, и он сам попал в этот вечный плен.
- А я? Смогу?
- Сможешь! Но страдания в процессе будут не меньше.
Поднявшись, отряхнула песок, налипший на платье, глубоко вздохнула и потянулась снова к душе Ира. Я однажды умирала от магической сети и пережила ту боль. Смогу и эту. Ведь здесь и сейчас я знала, на что иду, а вернее, ради кого.
Боль скручивала, тянула, жгла, разрывала, колола, и в какой-то момент я поняла, что это не мои чувства, а чувства Мирха. Я столько раз входила с ним в слияние, что эти неуловимые приметы чужих эмоций и чувств все же смогла разглядеть и осознать. Значит, до сих пор Мирх страдает, страдает от аномалий и прошлого, что заточено здесь. Теперь понятно, почему он так не любит аномалии и черную магию. Вот почему он так и не может заглядывать в них, это словно добровольно вспарывать все свои воспоминания о смерти заново…
Вытаскивая Ира, я вытаскивала не только его, но и частичку боли, что оплела его. В один момент обрадовалась, что не только спасаю маленького духа, но и облегчаю страдания своего друга и его мира.
Душа Ира выскальзывала из новой оболочки, словно там не было ничего, за что она могла уцепиться. Вновь и вновь я старалась удержать ее в новом сосуде, пока сам дар не подсказал, как надо.
Дар Хранителя натянулся тонкой нитью и соединил разум и чувства Ира, сплетая их воедино с новым сосудом. Именно нить моего дара, не его энергия, а именно частичка самого дара Белого Хранителя смогла удержать и дать новую жизнь душе.
Шарик наполнился белым светом, коробочка потеряла свои очертания и стала похожа на кусок прозрачной глины, которая обретала новую душу и создавала новое тело для маленького Духа.
Все закончилось. Ир еще даже не пришел в себя, но я уже поняла, что за выбор он дал мне. Что за надежду хранили в своих сердцах Дева Цветов и Луноликий. На мгновение меня охватила злость. Я не хотела такого выбора! Не хотела даже думать об этом, не хотела говорить ни да, ни нет, но понимала, что он неизбежен. Теперь, зная все, у меня нет никакого выбора…
Я опустилась прямо на песок, прижала Ира к своей груди и заплакала. Мне было больно от страданий Мирха, от ран, что нанесли Иру заточенные в озере души, мне было больно от выбора, что теперь навис надо мной. Было больно и страшно…
Аргайл
Духи возвращались один за другим, а Киани и Навигал продолжали неподвижно сидеть у корней Хранителя, но сдаваться я не собирался. Тревога все еще будоражила сердце, и, видимо, Хранитель почувствовал ее. Маленькие духи-защитники стали налепляться на меня словно светлячки, закрывая меня словно в кокон, когда у меня остался свободен только один глаз, тело некроманта дрогнуло, он открыл глаза и завопил, зовя мою жену по имени.
Тут же последний дух-защитник перекрыл мне обзор, и я провалился вниз. Я пролетел несколько метров, когда тело заскользило по склону песка, который тут же стал забивать рот и глаза. Когда падение прекратилось, я быстро вскочил и огляделся, Я оказался на дне какой-то пещеры, вдалеке виднелся странный свет, и я побежал прямо на него.
Чем ближе он становился, тем лучше было видно, что это фигура человека, который стоит на воде озера, а рядом на берегу сидела, сгорбившись, Киани. Она плакала, нет, не так, она рыдала, ее дыхание прерывалось, и, казалось, она не может дышать.
Захотелось заорать, разнести здесь все! Фигура незнакомца походила на статую, что с печалью смотрела на жену.
- Родная, тише, я здесь, – мне с трудом удалось сдержать себя, коснулся сканированием жены, но она была в порядке. Во всяком случае, ни ран, ни магических аномалий на ней не было, хотя все вокруг было пропитано искаженной энергией. Поднял жену на руки и пустил Белое Пламя, это немного оживило Киани. Она обхватила меня за шею и постаралась успокоиться, но у нее это плохо получалось.
Поклявшись самому себе, что разнесу здесь все, к тварям мрака, я начал оглядываться, с чего начать, но мужчина, застывший на водах озера, махнул рукой, и свод пещеры частично обрушился, открывая голубое небо, что скрывалось за потоками черного песка, осыпающегося через образовавшийся проем.
Киани из-за шума чуть затихла, сильные рыдания стихли, и она просто судорожно вздыхала, замерев у меня в объятьях и прижимая к груди странную прозрачную массу.
- Унеси ее, — тихо прошептал светлый, — унеси, и никогда не возвращайтесь…
В его голосе было страданий не меньше, чем в слезах Киани, и, призвав стихию воздуха, я взлетел вверх, скользнул в проем и, поднявшись над землей, огляделся. Мы находились в самом центре Долины смерти. На горизонте виднелись три башни, что следили за этой территорией.
- Да, —
