Тень за тенью приближались они и снова исчезали. Утонувшие родители. Бабушка, умершая от горя. Заболевший в нищете, медленно угасавший дед. Худышка, свалившийся за борт. Блез, отказавшийся от лечения. Феликс, не пожалевший себя. Тибо со стрелой в горле. Смерть за смертью. Бесконечный траур. Лисандр отгородился от них, спровадил в бездну небытия. Превратил в окаменелости, в призраков, из-за которых нечего страдать. На самом деле каждому из них он хотел сказать всего одно слово: «Вернись!»
И сейчас он бы заплакал, если бы умел. Мальчик боднул головой корень, раз, другой. Сильней, больней. Обругал себя идиотом, попробовал встать на ноги. Он очень замерз. У него все болело. Вокруг тьма, ничего не видно. Непонятно, куда идти.
Лисандр двинулся наугад с мучительным шумом в ушах, с безутешной грустью и страхом в сердце. А вдруг лес похож на него или он сам похож на лес? Вдруг разгадка тайны в единственном слове: «Вернись!» Гиблый лес звал на помощь. Его нужно не победить, а вылечить. Но как же вылечить лес, если ты и сам болен? Лисандр чувствовал, что за ним следят, держат на прицеле. Он замерз, проголодался и боялся, боялся, боялся…
Сплошные препятствия, непроглядная тьма. Паника нарастала. Он долго шел, часто падал, да так и не выбрался. Возле обледенелой скалы набрел на ручей и, за неимением другой тропы, решил двигаться по его руслу. Тот впадал в Гиблую бухту, поэтому мальчик направился против течения. Прочие страхи смыли боязнь воды. Бездумно Лисандр вошел в ледяную влагу по пояс, та активно выталкивала его. На стремнинах и водоворотах приходилось цепляться за скользкие камни и ледяные гребни. Казалось, он углублялся в самого себя, углубляясь в чащу. Какая из глубин его погубит?
Бесконечный опустошающий путь. Наконец-то ночь посветлела. По берегам появились кусты. Запел дрозд. Лисандр онемел, окоченел и обессилел. Либо его притянуло магнитное поле, либо он больше не мог идти. Мальчик различил справа за обомшелыми деревьями лужайку, сразу вылез из ручья, добрался в размокших сапогах до ближайшего дерева и привалился к нему всем телом.
Перед ним возникло нечто странное, и сначала он решил, что ему мерещится. Куда бы ни взглянул, повсюду женские лица. Во мху, на коре, на папоротнике. Все какое-то неестественное: идеально круглая лужайка, устланная пеплом с зеленоватым свечением. Могучий дуб в центре словно бы спаян из множества разрозненных деталей. Корни поблескивали, как гигантские змеи, и взрывали почву вокруг. В корни вжалась плита из синего гранита. На ее полированной поверхности Лисандр увидел отражения первых облаков.
Нет, не мерещится. Лисандр понял это, заметив Сидру по ту сторону лужайки.
Она невероятно постарела. Седые пряди перемежались с темными, две глубокие морщины залегли около рта. Одежда свисала серыми лохмотьями. Королева стояла неподвижно, словно сама стала деревом. Лисандр тоже не шевелился. Он почувствовал, что Круг – святыня. Храм майских первениц.
На вид Сидра – само бесстрастие, но Лисандр почувствовал: она его ждала. Это она позвала его сюда. Звено цепочки и лоскут – указание, как открыть портал. Приглашение своего рода. Лисандр хотел бы достойно выдержать взгляд Сидры, однако все силы уходили на то, чтобы не упасть. Он обнял тополь, пытаясь устоять, но по шороху одежды понял, что сползает вниз к корням. Колени подогнулись, он больше не сопротивлялся и оказался на земле.
Сидра пересекла круг, четко прочертив в пепле диаметр, и остановилась возле Лисандра.
– Так. Вот и ты.
Лисандр мог поклясться, что падение ее позабавило, и если б она умела, то улыбнулась бы. Через секунду она уже казалась недовольной.
– Сам знаешь, как попасть.
Она считывала мысли Лисандра и обнаружила слишком много сведений о портале. Откуда он узнал? Ах да, конечно.
– Жакар. Жакар лишился пса.
Последовало долгое молчание. Сидра обдумывала разгадку и решила, что последнее слово все же осталось за ней, потому что только она одна знала правила игры.
– Пришел за принцессой?
Лисандр открыл рот, но от ужаса ничего не смог ответить. Язык покрылся пеплом, мозг отключился.
– Ты не готов. Потом. Может быть.
Сидра сжала тонкие губы. По правде сказать, она сама не готова. Чтобы воссоздать и тем самым разрешить давнюю драму, королю следовало найти в Гиблом лесу принцессу и королеву, а всем остальным – споспешествовать их встрече. Причем каждый актер должен сначала привести к благополучной развязке собственную сюжетную линию. Таково непременное условие уничтожения злого заклятия. Маленькая Мириам отлично подготовилась к своей роли, а вот все остальные никак не вызубрят реплики. Даже Сидра.
– Научись терять, чтобы победить, Лисандр.
Что-то внезапно отвлекло внимание Сидры. Она словно отвернулась, не шевельнувшись. По ту сторону Круга промелькнул белый силуэт. Подвижная зыбкая дымка задержалась на долю секунды, взглянула на Лисандра и смешалась с туманом леса. Белая тень, видение.
Мириам.
Сидра не позволила Лисандру присмотреться и удивиться. Властно взмахнула рукой, и вся природа вздыбилась. Каждая частица пришла в движение. Лисандр отделился от собственного тела и слился с безграничным знанием, с безличным миром черных дыр, туманностей и галактик, с беспредельной Вселенной. Он стал Всем. Растворился в абсолютном Ничто.
Завыл волк. За ним второй. Тьма скрыла Круг.
Лисандра не стало.
59
Облако с розовым краем в безмерности чистого неба. Вот что увидел Лисандр, открыв глаза. Все болело, вплоть до костного мозга и луковиц волос. Он сморщился. Каждую морщинку саднило. Услышал невдалеке шаги. Башмаки шаркали по камням дороги, стихли, зашуршали по траве, по мягкой почве. Кто-то приближался. Откуда? Трудно сказать. Чтобы понять, нужно повернуть голову, а это невозможно. Встать? Не может быть и речи. Он рассыплется в один миг.
Башмаки остановились. Грузная масса заслонила солнце. Большая шляпа, спутанные волосы, зоркие глаза под тяжелыми веками, седая борода длинными косицами. Бродяга.
Потыкал Лисандра башмаком, просящим каши.
– Ты помер или жив еще?
Лисандр хотел ответить, но рот мгновенно наполнился кровью.
Бродяга выпрямился, скрестил на груди руки, посмотрел на безжизненное тело, распростертое у ног. Сдвинул шляпу набекрень, уставился куда-то за горизонт, словно ждал оттуда ответа. Лисандр испугался, что бродяга его бросит.
Но нет. Тот обхватил беднягу одной рукой под затылок, другой под коленки, осторожно поднял и, прихрамывая, понес через поле.
Лисандр чувствовал каждую жилку. Желчь добралась до горла. Три зуба мешали ворочать языком.
В последующие дни перед Лисандром кружил рой картинок, голову разрывали пронзительные звуки, потом он проваливался в пустоту. То слишком холодно, то слишком жарко, то слишком сухо во рту. Мириам проплывала под ресницами белой дымкой. Он протягивал руки, звал ее, не в силах удержать. Круг замыкался и скрывал девочку.
Бродяга обтирал ему лицо влажной тряпкой, вскрывал гнойники, вытаскивал шипы. Заворачивал в тяжелые влажные шерстяные одеяла. Заставлял глотать бульон, убирал за ним рвоту. Лечил язвы травами, стирал каждый день бинты и развешивал их, как белые
