Книга София. В поисках мудрости и любви - Дэ Нирвакин

Но вот возле молодежного центра Джавахарлал Неру появился парень с красным шарфом поверх длинного шервани. Евгений поздоровался, задав ему пару вопросов. Молодой человек ответил, что он учится в Сатьявати-колледже, но не будет читать доклад на конференции, а будет петь. Подумав, что он его неправильно понял, Женька поднялся на второй этаж и занял место в зале, куда стали заходить профессора и студенты. Перед началом выступлений в углу зажгли свечи и возложили пышные букеты к портрету индийского ученого Парамамитра Шастри, памяти которого посвящалось мероприятие. Затем несколько студентов, среди которых был тот самый парень, исполнили нараспев отрывок на санскрите, вероятно, из Бхагават Гиты, после чего международная конференция «Древняя индийская мудрость и современный мир» была признана официально открытой.

Благодаря тому, что Евгений не владел основными языками конференции, то есть английским и хинди, ему приходилось сразу вникать в суть докладов, не отвлекаясь на отдельные термины. Поэтому он достаточно быстро выделил основную мысль, вокруг которой выстраивались темы выступлений. Так вот, оказывается, в конференц-зале собрались доктора наук и профессора университетов Дели, Ориссы, Калькутты, Варанаси, Бангалора, Коимбатора, Бурдвана, Пурулии, Тамилнада, Трипуры, Хайдерабада, университета Гаутам Будды, Непальского университета Трибхуваны и еще многих других университетов и колледжей. Они придерживались разных вероучений, духовных практик, научных школ, философских концепций, но все они говорили о кризисе цивилизации и сознания, вызванном заимствованием западной системы образования и господством бездушного материализма.

Мысль необычайно простая и очевидная, однако обсуждать ее никто не решался, ведь всякому понятно, что ставить под сомнение материалистическое видение мира, справедливость и «научность» такого видения равносильно исключению из университета и в принципе из системы образования. Но дело было даже не в том, что индусы, не опасаясь травли в академическом сообществе, высказывали свое недовольство засильем сугубо материалистического мировоззрения, а в том, что оно действительно воспроизводило паразитирующий тип человечества, уничтожающий на земле все живое, вызывающий экологические бедствия, природные катаклизмы, техногенные катастрофы, приводящий к росту насилия, к хаосу в международной политике и к другим так называемым глобальным проблемам, о которых так много говорили, умалчивая самое главное — то, что первопричина почти всех этих бед заключалась в самой науке, в ней самой было что-то не так, что-то против жизни и человека.

Индийские ученые отследили всю цепочку от разрушения основ духовности и веры, которое материалисты выдавали за окончательное торжество научной «истины», до нынешнего инфернального краха цивилизации, описанного в ведической литературе как эпоха зла и нечистот — кали-йуга. Но участники конференции не призывали обратить время вспять, наоборот, их мысли были устремлены в будущее, и чтобы его изменить, они предлагали для начала понять, каким сознанием должны обладать люди будущего. Многие из докладчиков, сами являясь преподавателями и руководителями университетов, видели задачу образования в наполнении подрастающего поколения осознанием своей непосредственной связи с явлениями природы, с живыми существами и высокоразвитыми культурами. Их совершенно не устраивала нынешняя система образования, штампующая безнравственных карьеристов и специалистов, безразлично относящихся к тому, как и за счет чего извлекать прибыль.

По загадочному стечению обстоятельств Евгений оказался среди интеллектуальной элиты Индии, в самой гуще зарождения каких-то удивительных мыслительных процессов, протекавших в восточном полушарии планеты, тогда как западное продолжало насаждать культ материалистических идолов и заниматься цифровизацией населения, чтобы еще больше отуплять людей, превращая их в дешевых биороботов. Он слушал доклады о загрязнении окружающей среды и внутреннего мира современного человека, о способности человеческого разума изобретать вещи, имеющие материальную форму, из бесформенной энергии сознания, о вибрационной энергии порядка 50 триллионов живых клеток в теле человека, резонирующих с колебаниями других живых существ и растений, с энергетическими полями и космическими лучами.

Разумеется, эти мысли перекликались с философским содержанием индийской музыки нада-садханы, всепроникающей вибрацией трансцендентального слога Ом, с различными путями медитации и школами йоги. Евгений понимал выступления без перевода и, что немаловажно, его тоже понимали. В перерывах между докладами он делился какими-то мыслями, обсуждал что-то наравне со всеми. Он понятия не имел, как происходило это общение, потому что обычно люди друг друга не понимали, даже общаясь на одном языке. Здесь же он находил полное взаимопонимание, не зная ни языка, ни сложных санскритских терминов, которыми сыпали докладчики.

Вечером после первого дня конференции, прогуливаясь по городу, он испытал еще одно весьма непривычное для себя состояние — он словно онемел — как будто полностью забыл родной язык. Он смотрел на улицы, на дома, на цветущие парки, не понимая, какое слово лучше всего для них подходило. Он видел осыпанного малиновой краской слона, перевозившего на спине двух юношей, размеренно вышагивая по дороге прямо в потоке мотороллеров и машин. В самом деле, нельзя было сказать, что по дороге просто шел некий слон. Нельзя было сказать, что этот слон был обычным рикшей, перевозившим двух пассажиров за счет своей физической силы, тем более нельзя было сказать, что это было обычное средство передвижения.

Евгений и не пытался что-либо сказать, его разум перестал пользоваться всеми этими словами, слонами, рикшами, средствами передвижения. Он вспомнил, что для восприятия они были не так уж и нужны, что без них, оказывается, оно взаимодействовало с сознанием намного легче и быстрее. Такое легкое, преисполненное смыслами ощущение он уже испытывал когда-то — в том младенческом возрасте, когда не умел говорить и о котором почти ничего не помнил.

Нагулявшись вдоволь по городу, он остановил первого попавшегося водителя тук-тука.

— Отель «Аджанта», Харе Кришна Роуд, — произнес он, объясняя, куда ему нужно добраться.

— Харе Кришна Роуд? — переспросил у него индус.

Евгений утвердительно кивнул головой, и водитель поехал, видимо, сам не зная куда. Потому что через несколько кварталов приостановился на перекрестке возле постового полицейского и стал у него что-то расспрашивать. Постовой заглянул в тук-тук и спросил у Женьки по-английски:

— Может быть, улица называется Аракашан Роуд?

Вспомнив, что у него в сумке лежит визитка отеля, Евгений достал карточку и прочитал адрес, прикрывая рот рукой, чтобы не расхохотаться. Там, действительно, черным по белому было написано: «Hotel Ajanta, Arakashan Road». Но в голове у него все так перепуталось, что он, сам того не подозревая, вместо этого с уверенностью произнес «Харе Кришна Роуд». То есть попросил доставить его на «Дорогу Господа Кришны», поставив водителя тук-тука в весьма затруднительное положение.

Разобравшись, в чем дело, постовой вежливо улыбнулся и пожелал ему счастливого пути, а Евгений всю дорогу едва сдерживал приступы хохота, потешаясь над