ней. С ней все хорошо. С ней все хорошо. С ней все хорошо.
* * *
Орла указывает на скамью, и Марлоу садится. Три горячих, обсыпанных сахаром пончика появляются из сумки Орлы, и она естественным движением передает дочери два, словно и думать нечего, как их поделить.
— Невероятно, что я наткнулась на тебя, — все время повторяет Марлоу, потому что и правда не может поверить. Надо же, как быстро она нашла мать — лучше даже в сценарии не напишешь. — Со мной такого еще никогда не случалось, — говорит она. — Это как… — Она не может подобрать нужное слово. На мгновение Марлоу жалеет, что с ней нет девайса. След от него на запястье уже зажил и начал затягиваться тонкой кожицей.
Орла улыбается. Она пытается помочь:
— Судьба? Неизбежность?
— Нет. — Марлоу находит слово, и оно заставляет ее заплакать. — Совпадение.
Орла, видимо, думает, как сформулировать следующий вопрос. Потом осторожно произносит:
— А твоя мать знает, где ты?
Марлоу пожимает плечами. Она смотрит на Орлу и замечает, что вокруг глаз и рта у нее мягкие морщины. Это так утешает, что Марлоу сдерживает желание забраться к ней на колени. Она доедает второй пончик и говорит:
— Как ты думаешь, мне нужно родить ребенка?
Орла, прищурившись, обдумывает вопрос.
— Ты сделала все остальное?
Марлоу представляет свое лицо на свадебной фотографии, показанной на Таймс-сквер, — пресное и облупленное. Думает о том, с чем все согласны: она никогда не останавливается.
— Нет, — говорит она. — Вряд ли я вообще пока знаю, что такое «все остальное».
Орла наклоняется вперед. Забирает с коленей Марлоу вощеную бумагу и стряхивает с ее юбки крошки.
— Ребенок — одна из самых больших радостей жизни, — произносит она. — И все же только одна из них.
* * *
«Гребаный настил, — думает Флосс. — Это что, кому-то, типа, взбрендило: давайте построим дорогу, но дерьмовую или еще хуже?» Она обеими руками хватает себя за бедро и выдергивает каблук из очередной щели.
Человек с доской для серфинга (и куражом, из-за чего доска кажется реквизитом) столбенеет, когда Флосс говорит, что приехала из Калифорнии и ищет Орлу. Он переминается с ноги на ногу и спрашивает:
— Так вы, значит, инопланетянка?
Флосс чувствует: нужно достать кошелек. С надеждой, что эти помешанные на приватности чудилы все еще любят американские наличные деньги, она выуживает пару старых и ветхих, чуть ли не рассыпающихся банкнот. Это срабатывает. Мужчина протягивает мясистую ладонь и указывает дорогу к книжному магазину — пройти вперед по набережной и свернуть у третьего съезда на шоссе. Флосс даже становится грустно, за какую ничтожную сумму он раскололся. Некоторые люди совсем не умеют жить.
Она идет в указанном направлении, но уже через квартал видит их. Обеих. Вместе. На скамье. Какая странная случайность. По правде сказать, Флосс не была уверена, что найдет здесь хотя бы одну из них. Насчет Марлоу она всегда знала, что в один прекрасный день та все узнает и тут же пропадет из ее жизни. А с Орлой всегда было одно и то же: сколько бы она ни набирала в поиске ее имя, неизменно получала результат «404, не найдено».
«Вот я вас и нашла», — думает Флосс, приближаясь к ним. Она рада, что Марлоу изменилась. Красивая, как всегда, но в ней появилось что-то еще: какая-то свежесть. Может, начала использовать сыворотку, которую Флосс всегда пыталась навязать ей?
Орла выглядит так же, не считая седых волос. «Мы понимаем, Орла, — думает Флосс. — Ты другая». Потом она выпрямляет спину и, когда обе поднимают глаза и видят ее, напоминает себе: в представлении дочери и старой подруги она безусловная гадина. Лучше не бросаться на шею.
Флосс согласна признать: она не лучшая мать на свете. Но все же это она мать. Ее мать. Чтобы потянуть время, она притворяется, будто каблук снова застрял, и произносит про себя молитву, чтобы они не судили ее слишком строго. Она как минимум заслуживает благодарности за воспитание дочери.
* * *
Орла принуждает себя убрать руки от Марлоу. Ей хочется ее целовать, хочется схватить за воротник и утащить с собой. Марлоу, словно чувствуя ее мысли, чешет шею. Потом прикладывает ладонь к глазам козырьком и говорит:
— Да ты что, издеваешься?
Орла следит за ее взглядом. Она не сразу узнает приближающуюся к ним женщину. Ошибки быть не может: это Флосс, поперек себя шире. «Ей это на пользу, — думает Орла. — Она времени даром не теряла». И как только двенадцатисантиметровые каблуки удерживают такой вес?
Группа женщин, занимающихся спортивной ходьбой, останавливается при виде Флосс и всплескивает руками. Они помнят ее по прежней жизни. Флосс оживляется и уже не торопится, разговаривает с ними неуместно долго, полагая, что дочь-беглянка никуда не денется.
Орла смотрит на Марлоу. Девушка мрачнеет, щурится, глядя, как Флосс встает в позы и целует воздух около щек спортсменок. В первый раз Орла видит в лице Марлоу что-то свое.
Она обнимает ее. Она старается прогнать ослепительную вспышку воспоминаний — эта же самая девочка у нее на руках. И как только ее посмели обманом лишить дочери? Лишить запаха ее головы, лежащей у нее на плече, в три года; вида ее ног, подпрыгивающих за баскетбольным мячом, в девять лет; ощущения талии под свадебным платьем. Она с трудом набирает в грудь воздуха, чтобы сказать то, что должна сказать.
— Марлоу, — произносит она. — Неизвестно, была бы я лучшей матерью или нет.
Лицо Марлоу чуть смягчается. Флосс прощается с женщинами и бежит к дочери, умудряясь не упасть. Флосс хватает Марлоу в объятия и гладит ее по спине. Словно не в силах сопротивляться себе, она протягивает руку к Орле и привлекает ее тоже. Поначалу все трое стоят как парализованные, сдерживая чувства. Потом Орла ощущает, как пространство между ними чуть увеличивается. Они разжимают объятия и смотрят друг на друга, делая одинаковый рваный вздох. Неожиданно возникает надежда, совсем крошечная, что ни одна из них не является отпетой злодейкой.
* * *
— Не могу представить тебя на той пиратской лодке, — говорит Орла Флосс. Марлоу хотела сказать то же самое, только более язвительным тоном.
Флосс фыркает:
— Какая еще пиратская лодка? Я долетела до Лондона и наняла яхту в Саутгемптоне. На подходах сюда случилась заминка с береговой охраной из-за моего американского паспорта… — Тут Флосс улыбается, словно замечая: ну разве не пупсики? — Но я ответила на все их вопросы, взяла билет и пообещала, что разберусь с этим позже.
— Билет? — спрашивает Орла. — Флосс, пересечение границы — это уголовное преступление. Когда ты вернешься, тебя
