Мила почувствовала, как внутри поднимается странное чувство, что-то сродни надежде. Человек, о котором говорил профессор, мог быть ее отцом — ее настоящим отцом. И на какую-то долю секунды она позволила себе поверить… Но Гурий Безродный, словно по ее глазам прочтя, о чем она думает, твердо покачал головой.
— Милиция Троллинбурга перевернула вверх дном все места, где бывал Лукой. Они не нашли даже намека на то, что с ним мог быть какой-то человек. Нет, Мила, Лукой был один, а значит, он не пользовался оборотным зельем.
Во взгляде профессора выразилось сожаление.
— Мне жаль, Мила. Я знаю, о чем ты подумала, но… ничто, совершенно ничто не указывает на такую возможность.
Мила опустила глаза и кивнула. Теперь она знала, что она не дочь Многолика, но это лишь укрепило ее во мнении, что человек, запечатленный на фотографии рядом с ее мамой, — ее настоящий отец. На крохотный промежуток времени она испытала надежду на то, что он, возможно, еще жив. Но следом за надеждой ее постигло разочарование.
Рядом раздался тяжелый вздох Гурия Безродного.
— Есть еще один способ принять облик другого человека, — без всякого выражения сказал профессор. — Но использовать его можно только один раз и на очень короткий промежуток времени. Ясно, что Лукой не прибегал к этому способу.
Гурий Безродный откинулся в кресле и устало прикрыл глаза рукой.
— Если существуют какие-то иные способы перевоплотиться в другого человека, то мне они неизвестны.
Мила задумчиво уставилась в пол.
— Но они существуют, — едва слыша собственный голос, произнесла она.
— Да, — тотчас откликнулся профессор. — По крайней мере, один такой способ должен существовать. Тот, которым воспользовался Лукой.
— Лукой, — вдруг произнесла Мила, озаренная неожиданной мыслью.
Профессор вопросительно на нее посмотрел.
— А почему все называли его «Лукой»? — непонимающе спросила Мила. — Ведь у него было другое имя. Его звали Игнатий Ворант. Я думала, что имя «Лукой Многолик» он придумал себе после того, как сбежал из подвалов Гильдии.
— Скорей всего, так оно и было, — ответил Гурий Безродный. — Мой бывший друг всегда гордился своими редкими способностями к перевоплощению. Не сомневаюсь, что фамилию он придумал именно тогда, когда скрывался от Гильдии. Я предполагаю, в первое время он просто не знал, что с Гильдией уже покончено. Ну а когда ему стало об этом известно, одновременно он должен был узнать, что его считают погибшим, и тогда, по-видимому, он решил ничего не менять — остаться для всех мертвым. Полагаю, что такое положение вещей должно было пойти только на пользу его планам.
— Но в той комнате, — напомнила Мила, — в вашем поместье, все называли его Лукоем. Ведь это было до его побега.
— Этим именем он сам себя всегда называл, — вздохнул Гурий Безродный. — Я не знаю, откуда оно. Для профессоров Думгрота он был Игнатием, но в студенческой среде чаще всего его называли Лукоем. Все считали, что это что-то вроде прозвища. — Профессор хмыкнул и печально улыбнулся. — Знаешь, ведь он был хорош. Хорош, как дьявол.[3]В то время равных ему в магии среди студентов Думгрота фактически не было.
— Но он не любил алхимию, — деревянным голосом напомнила Мила.
— Это правда. Возиться с колбами и ретортами было ниже его достоинства. По той же причине он не слишком уважал зельеварение. Зачем уметь делать то, что за тебя могут сделать другие? А Лукой знал, как добиться от человека того, что ему нужно. И если кто-то не делал чего-то добровольно, то Лукой брал желаемое даже против воли.
— Значит «Лукой» — это было его прозвище? — уточнила Мила.
Профессор качнул головой.
— Многие так считали, — ответил он. — Но я думаю, что в этом имени скрыто нечто большее. Лукой никогда особо не распространялся на эту тему, но у меня есть основания считать, что здесь есть какая-то связь с его родом.
— Родом князей Ворантов? — спросила Мила.
— Именно так. Вокруг фамилии князей Ворантов всегда было слишком много тайн. Думаю, имя Лукоя — одна из них. Но я ничего не знаю наверняка. Я могу только предполагать, основываясь на каких-то обрывочных сведениях. — Гурий Безродный рассеянно покачал головой. — Даже не сведениях, а на своих собственных косвенных наблюдениях.
За окном сгущались сумерки. Комнату освещал теперь только потрескивающий в камине огонь, поэтому Мила и Гурий Безродный сидели в полумраке.
— Профессор, вы сказали, что Владыка искал вас, чтобы вы помогли ему в каком-то важном деле. Это дело… связано с Многоликом?
Гурий Безродный кивнул.
— Да, Мила. Владыка Велемир начал искать меня еще два года назад, но нашел лишь прошлым летом. Он не был уверен, что я захочу помочь, ведь мы с Лукоем были друзьями. Владыка не знал о том, как на самом деле умерла моя сестра.
— Но теперь он знает?
— Теперь знает.
— А… о какой помощи он попросил?
— Он хотел узнать о Лукое как можно больше, понять до конца его цели и заручиться моей поддержкой, если понадобится остановить его. Сейчас для Владыки представляется самым главным — найти Лукоя.
Мила взволнованно сглотнула.
— Значит, Владыка считает, что Многолик жив? Не верит, что он умер?
Профессор посмотрел на Милу.
— Ты ведь не веришь в это?
Мила отрицательно покачала головой.
— Нет. Я точно знаю — он жив.
Гурий Безродный задумчиво покивал.
— Вот и Велемир предполагает, что вероятность этого очень велика.
Мила задержала дыхание.
— Вы… еще не вышли на его след?
— Нет, Мила. Если ты права, и Лукой действительно жив, то он очень хорошо затаился.
Мила со вздохом посмотрела в чашку с чаем, к которому так и не притронулась. В прозрачной коричневой жидкости, подрагивая, плавало ее собственное отражение.
— Я совсем запуталась, — слабым голосом сказала она. — И вопросов по-прежнему так много…
Профессор подался вперед и мягко охватил пальцами кисть ее руки, словно поддерживая Милу этим жестом. Она подняла на него взгляд.
— В одном ты можешь быть уверена, Мила, — пристально глядя ей в глаза, твердо сказал Гурий. — То, что ты видела только что в моем воспоминании, произошло одновременно с похищением Гильдией детей магов, среди которых была и ты. Из этого следует, что Лукой изменил внешность уже после того, как ты родилась. Он никак не может быть твоим отцом.
Глава 17
Carpe diem
Поднимаясь по главной лестнице Думгрота на второй этаж мимо галереи учительских портретов, Мила поймала себя на мысли, что теперь ей стал известен еще один секрет замка. Каждый день или только время от времени, когда это было им удобно, преподаватели Думгрота приходили сюда через свои портреты, поскольку те, вне всяких сомнений, были не чем иным, как Порогами Темперы.
