порядке. Я в порядке! — Я протянула руку между нами, с нетерпением ожидая, когда он наденет его обратно. Кончики его пальцев скользнули по моему безымянному пальцу, и он просунул кольцо, пока оно надежно не встало на место. Я некоторое время смотрела на него в темноте.
Я закрыла глаза и глубоко вздохнула.
— Как ты относишься к четвергам?
— А как я должен к ним относиться?
— Может быть, как к пицце? Мы можем есть пасту по понедельникам и пиццу по четвергам.
— Мы можем спорить о начинке.
— По-моему, это весело.
— Хорошо. А теперь ложись спать.
С улыбкой на лице я прижалась к нему поближе.
— У меня хорошее предчувствие, Джек Хоторн. У меня очень хорошее предчувствие по этому поводу.
Я улыбнулась еще шире, когда он прошептал:
— Все получится. Я обещаю тебе, Роуз.
Джек и я, мы лежали на дрянной больничной койке, шепча друг другу свои секреты, мечты и обещания. Мы прижимались друг к другу, как будто то, что у нас было, то, что мы создавали и строили, будет отнято у нас вместе с солнечным светом.
* * *
Через четыре дня после операции мне наконец-то удалили накладку из носа, и сказать, что это было незабываемо, значит ничего не сказать. Мне не стыдно признаться, что я проплакала целых десять минут после этого, когда Джек позволил мне крепко прижаться к нему в нашей комнате и сказал, чтобы я перестала плакать. Казалось, все настигает меня, и когда они вытащили эту чертову штуку, которая, как я думала, была всего несколько дюймов в диаметре, но на самом деле доходила до самого лба, если не выше, я больше не могла держать себя в руках. Я не плакала с момента операции, так что, полагаю, это было необходимо.
Ночи с Джеком по-прежнему были единственным ярким событием в моей жизни. Я втайне надеялась, что мы будем спать в одной постели, когда вернемся в его квартиру, потому что я уже привыкла чувствовать его тело и прикосновения рядом со своим.
Когда я впервые встретила этого человека и вышла замуж за него, я не понимала его, но с первого дня он удивлял меня на каждом шагу. Я не могла поверить, что считала лежащего рядом со мной мужчину холодным и отстраненным. Своими поступками он бесчисленное количество раз доказывал обратное.
Со всеми этими мыслями я испытывала удивительное желание покинуть больницу, боясь, что все изменится, когда мы вернемся в реальный мир, когда доктор Мартин сделает мне последние предупреждения в день, когда меня будут выписывать.
— У вас постельный режим на две недели, Роуз.
— Могу ли я вернуться к работе после этого?
— У вас ведь есть кофейня? — спросил он.
— Да. Я не буду работать слишком много, но я бы хотела вернуться к работе как можно быстрее.
— Хорошо. Вы можете вернуться на работу, но вы не можете работать, как раньше. Не переусердствуйте. Сидите и наблюдайте, и только несколько часов вначале. Прислушивайтесь к своему организму — если он говорит вам, что устал, прекратите делать то, что вы делаете. Не поднимайте тяжести, не более нескольких килограммов. Никакого чихания. Никакого секса, никакого алкоголя. Вы должны быть осторожнее.
Я зацепилась только за одно.
— Никакого секса?
Я чувствовала, как глаза Джека прожигают меня, но я сохраняла зрительный контакт с добрым доктором.
— Да, никакого секса довольно долгое время.
— Долгое время — это сколько? — спросила я, вероятно, удивив всех присутствующих в комнате.
— По крайней мере, три месяца. Никакого алкоголя по крайней мере три месяца, и никаких полетов на самолете, потому что такое давление может свести на нет нашу работу. Все, что может создать давление в вашем черепе, следует избегать.
— Хорошо. Никакого секса в течение трех месяцев.
Доктор Мартин громко рассмеялся, и я не могла не улыбнуться ему в ответ.
— Я хочу видеть вас здесь на следующей неделе, а еще через две недели мы снимем швы на вашем животе. — Он переключил свое внимание на Джека. — У вас есть мой личный номер, если что-то случится или если у вас возникнут вопросы, не стесняйтесь звонить мне. Увидимся на следующей неделе.
Доктор ушел, и мы снова остались одни. Джек повернулся ко мне с хмурым выражением лица.
— Мне очень жаль, — начала я, прежде чем он успел что-то сказать. — Я знаю, что ты не можешь держать свои руки подальше от меня, поэтому нам будет трудно. После всего того секса, который у нас был до сих пор в нашем браке, три месяца покажутся вечностью. Надеюсь, ты сможешь выжить.
— Не умничай, — проворчал он. Покачав головой, он подошел к маленькому шкафу и достал мою сумку, чтобы я могла переодеться. Я сползла с края кровати и взяла у него сумку, но только после того, как наклонилась и поцеловала его в щеку. Было что-то такое в возможности поцеловать его, когда рядом никого не было, что меня привлекало. Он думал, что я веду себя нелепо, но я не видела, чтобы он хоть раз попытался остановить меня. Он всегда клал руку мне на талию, прижимая меня к себе подольше. Я была уверена, что ему это тоже нравится.
— Кстати, как это не чихать? — спросила я, роясь в своей сумке, не глядя вниз, пытаясь найти какие-нибудь носки.
— Понятия не имею, но тебе запрещено чихать, так что советую тебе побыстрее это выяснить.
После часа сидения и подписания бумаг мы, наконец, вышли из больницы прямо на холод. Тротуары были грязными и мокрыми от талого снега, но воздух… Боже, наконец-то я оказалась на улице, держала Джека за руку всю дорогу до машины… это было неописуемо.
Быстро поздоровавшись с Рэймондом, я первым делом попросила его отвезти меня в «За углом».
ГЛАВА 22
ДЖЕК
Мы только что переступили порог квартиры. Я поставил ее сумку рядом с дверью и помог ей снять пальто. Потом я не смог больше сдерживаться. Я обхватил ее за талию и осторожно притянул к себе. Она уперлась ладонями в мою грудь, но не оттолкнула меня.
Я пристально посмотрел ей в глаза.
— Эй.
Ее губы дрогнули.
— Эй. Я злюсь на тебя.
— Я знаю. — Она злилась на меня, потому что я не дал ей взглянуть на «За углом». Прежде чем протест успел сорваться с ее языка, а я не сомневался, что он сорвется, я просунул свой в ее рот и перехватил ее дыхание, снова став нежным. Ее пальцы медленно разжались, и она взяла
