Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 124
См, Fearon (1995) and Powell (2006, 2004). Хороший синтез см, Baliga and Sjostrom (2013).
5. См. Taylor (2011) и Clark (2006),
6. Об аргументах в пользу того, что продолжительные войны обусловлены преимущественно проблемами обязательств, см. Weisiger (2013).
7. Как утверждает Ober (2015), для городов на побережье Эгейского моря создание такого альянса было предпочтительнее, чем война с Афинами за независимость. Для членов Делосского союза было выгоднее сотрудничать, так как мирное море давало возможности для расширения торговли. Сопротивление при этом обошлось бы слишком дорого. Сделка давала Афинам как наиболее могущественному полису большую часть эгейского пирога. Это пример мирных договоренностей в действии – пусть неравноправных, но зато менее разрушительных, нежели военное противостояние.
8. Эту череду конфликтов иногда называют первой Пелопоннесской войной. Даже несмотря на то что небольшие стычки происходили на протяжении 15 лет, они бледнеют на фоне последовавшей за ними полномасштабной войны. Оба конфликта начинались похожим образом и были связаны с опасениями, что союзники один за другим начнут переходить на сторону противника: через 10 лет после того, как Спарта и Афины вели совместную войну против персов, полис Мегара из Пелопоннесского союза переметнулся в Делосский. Спарта опасалась каскада таких переходов. Это создало проблему обязательств – такую же, как несколько десятилетий спустя создал переход Керкиры в Делосский союз, вызвав существенное и дестабилизирующеее изменение баланса сил. Однако, насколько мне известно, не существует анализа в области теории игр, в котором специалист по греческим войнам посмотрел бы на них с точки зрения возможных договоренностей (или современной психологии). Так что к моим выводам на этот счет я призываю относиться с осторожностью.
9. В зависимости от того, сохранит ли нейтралитет могущественная третья сторона или присоединится к одному из альянсов (или если ненадежный член альянса отколется и присоединится к другой стороне), может усилиться нестабильность – главный источник проблемы обязательств для двух основных соперников. Я рассматриваю эту ситуацию как проблему слабых коалиций. В более специальной книге следовало бы поговорить о формировании групп и альянсов, а также о проблеме игр со множеством участников. Но я сделаю лишь несколько замечаний.
Во-первых, если мы подключаем к делению пирога третьего участника – такого, который может внезапно переметнуться на другую сторону или совершить нападение, нарушив принятые договоренности, мир больше не является единственным равновесием. В этом случае мир может стать оптимальным решением. Но точно так же могут возникнуть обстоятельства, при которых договориться о мире на условиях, подходящих для всех сторон, окажется невозможным. Говоря в терминах теории игр, из этого возникнет множество идеальных подигр со своим равновесием, включая и войну, и мир. Об общем представлении о сделках между множеством игроков см. Muthoo (1999). Применительно к конфликтам см. Gallop (2017) и Ray (2009). Таким образом, участие более двух игроков может грозить неэффективным выходом, то есть войной, даже при отсутствии неопределенности и наличии двух любых игроков, готовых обязаться соблюдать условия сделки. Замечу, что в этой области конфликтов у теории игр все еще есть пробелы.
Во-вторых, большее количество акторов может вносить больше шума, увеличивать количество частной информации и умножать стимулы для блефа. Кроме того, при создании или распаде альянсов может изменяться сама информация (Walter, 2009а). Этой гипотезой отчасти объясняется продолжительность гражданских войн, в которых участвует несколько игроков (Cunningham, 2006). Насколько мне известно, теоретического освещения игры претензий еще не существует.
Наконец, для слабых коалицй свойственны эгоистичные, воинственно настроение лидеры. Даже если полководец императора Австро-Венгрии мог бы интернализировать все плюсы и минусы войны для своих сограждан, он, безусловно, не стал бы обращать внимание на последствия для большинства граждан Германии, Точно так же трудно представить, что Коринф учитывал интересы всех государств – участников Пелопоннесского союза, когда настаивал, чтобы Спарта возглавила их в войне с Афинами, Таким образом, один участник способен втянуть в войну весь альянс, который вынужден будет последовать за склонными к войне и, вероятно, ошибающимися союзниками.
Из этого следует, что многополярный мир слабых альянсов или слабых политических коалиций может быть менее стабильным, чем небольшая группа тесно сплоченных и давно существующих групп. Оговорюсь, что к этому следует относиться как к гипотезе, поскольку в этой области пока нет формальной теории и строгих доказательств. Но хотя бы потому, что наша планета становится все более многополярной, я считаю эту идею достойной более пристального внимания со стороны политологов и экономистов,
О формировании альянсов в ходе гражданских войн см, Christia (2012), О проблеме слабых коалиций среди палестинцев и ее связи с насилием см. Pearlman (2011), Существует давняя традиция изучения формирования альянсов в международных отношениях – одна из первых работ на эту тему принадлежит Walt (1985).
10. Моя иллюстрация начинается с проблемы Керкиры, Более развернутая картина может высветить и другие вероятные причины войны. Историки указывают на возмущение, с которым элиты Спарты и Афин реагировали на провокации противников, а также на упрямое нежелание избегать опасных ситуаций типа союза афинян с Керкирой, За этим стоит смесь нематериальных стимулов и проблемы неверных представлений. Они указывают на узкую прослойку спартанской элиты, которая могла переложить многие тяготы войны на рабов-илотов, используемых помимо прочего в качестве воинов. Историки обвиняют Перикла, фактического правителя афинского полиса, в раздувании войны ради собственного стремления к славе и прочих личных интересов (пример эгоистичного, неподотчетного лидера), И наконец, они указывают на множество других критических моментов, предшествовавших полномасштабной войне. Мое мнение таково: постепенное усиление власти Афин было недостаточно существенным или внезапным, чтобы возникла проблема обязательств. Если прав Фукидид, изменение баланса сил должно быть более резким и заметным. Проблема Керкиры и то, каким образом она стала угрозой системе союзов, видится мне недостаточно исследованной и недостаточно оцененной. Полагаю, для специалистов это задача на будущее.
И. Говоря об «Истории Пелопоннесской войны» Фукидида, я в основном пользовался изданием Landmark Thucydid (1998) под редакцией Роберта Страсслера в переводе Ричарда Кроули, Цитируя фрагменты, я ссылаюсь именно на это издание. Чаще перевод фразы Фукидида (1,22,6) звучит так: «Рост могущества Афин и тревога, которую это вызывало в Спарте, сделали войну неизбежной». Для воссоздания исторического контекста я использовал несколько дополнительных источников: Kagan (1996, 2004), Doyle (1997), Hanson (1998), Plutarch (2009), Martin (2013) и Ober (2015).
12, Изменение баланса сил давно находится в центре внимания исследований в области международных отношений. Это явление также называют теорией перехода власти. Наибольший вклад в ее развитие внесли Organski and Kugler (1980), Gilpin (1981) и Van Evera (2013). Основные ее идеи обобщены и формализованы в работах по теории игр, см, например, Fearon (1995) и Powell
Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 124
