усилия нескольких инквизиторов и нескольких могущественных колдунов, чтобы со мной справиться, так что у тебя одного нет шансов, – развел он руками.
Фьор не ответил, он сосредоточился и сформировал в руках огненный шар.
Кристина знала, что ничего не выйдет, потому что видела выражение лица Первого фамильяра – лицо Кирюши! – и оно было почти скучающим.
Фаерщик метнул огонь, но тот прошел сквозь Первого фамильяра, не причинив ему никакого вреда.
Тем временем его помощники закончили приготовления, и линии начерченной на полу пентаграммы и древних символов начали наливаться слабым сиянием.
Циркачи всех оставшихся цирков незаметно сгрудились позади Кристины, словно ища в ней защиту, а Апи вообще спрятался у нее за спиной, и она чувствовала, как он дрожит, и все это отчего-то заставило ее почувствовать себя особенно уязвимой. Она не могла их защитить, она просто не знала как!
Внезапно Кристина почувствовала на себе взгляд своего фамильяра. Другая Кристина пристально смотрела на нее, даже не столько на нее, сколько на собравшихся позади нее циркачей, на тонкие руки обнимавшего ее сзади Апи, и хмурилась. И впервые за все это время Кристина ощутила некую нить, по которой до нее будто донеслись отголоски эмоций ее фамильяра: смятение, растерянность, сожаление и жажда… чего-то… чего-то теплого, близкого, чего-то, не поддающегося определению.
Прикосновение к плечу разорвало хрупкую нить – это Арлисс встал рядом с одной стороны, а вслед за ним с другой стороны – Ковбой. За плечом у себя Кристина увидела подошедших к ней поближе Те и Графиню и поняла, что ее вовсе не собираются оставлять сражаться в одиночку. От сердца несколько отлегло.
А затем к ней подошел Дэнни, нашел ее руку и что-то в нее вложил. Кристина автоматически сжала ладонь и поняла, что ей даже не нужно смотреть, что там, это были амулеты цирков. Она улыбнулась; мир вокруг рушился, но шут не терял времени даром!
– Спасибо, – прошептала она Дэнни.
– Всегда мечтал подарить понравившейся мне девушке драгоценности, – в своей обычной манере ответил он, и Кристина непроизвольно улыбнулась в ответ.
Только Дэнни умел вызвать у нее искреннюю улыбку в моменты, которые максимально не располагали к веселью!
Что ж, теперь у нее снова все пять амулетов цирка. Вопрос лишь в том, хватит ли их и усилий всех циркачей, чтобы справиться с этим… существом, которое заняло тело Кирюши.
– Кирюша, – вдруг позвала Кристина. – Кирюша, ты еще там? От тебя что-то осталось?
Первый фамильяр улыбнулся:
– А разве от него вообще что-то было? Тем он и удобен, твой брат – прекрасное пустое вместилище для подходящего сознания. Вот только тело подвело. Но это поправимо.
Кристина не осознавала, что плачет, пока что-то мокрое и соленое не коснулось ее губ.
– Что ж, а теперь пора заняться нашими делами, – заявил Первый фамильяр и повернулся спиной к циркачам, потеряв к ним всякий интерес. Осмотрев плоды труда своих помощников, он одобрительно кивнул: – Хорошая работа. – Те просияли. – Но раз уж нам больше никто не мешает, зачем ограничивать себя скромными планами? У нас есть все элементы, которые некогда приоткрыли нам дорогу в этот мир. Почему бы сейчас не прорубить сюда хороший тоннель?
Хотя Кристина до сих пор не вполне включилась в происходящее, все еще не отойдя от шока, связанного с Кирюшей, – да и с Фьором и Наблюдателями тоже, – эту фразу она прекрасно услышала. Первый фамильяр не собирается ограничиваться тем, чтобы освободить своих соратников от связи с их инициями; как говорится – вперед и с песней, она ничего не лишится от обрыва связи со своим фамильяром, которого так и так не ощущала! Он собирается открыть фамильярам беспрепятственный путь в этот мир.
При мысли о том, сколько вокруг несчастных, недовольных жизнью людей – идеальных «жертв» для фамильяров, – Кристине стало дурно.
– Нам нельзя позволить им сделать это, – прошептала она.
Сейчас на кону стояла не собственная свобода и даже не уничтожение цирков, сейчас на кону, как бы пафосно это ни звучало, стоял весь мир. Мир, который даже и не заметит, что его завоевывают, тихо и незаметно, пока не станет слишком поздно.
Но что они могут сделать? Что?
Первым подал пример, как ни удивительно, снова Кабар. Он щелкнул хлыстом, и огненные гончие послушно ринулись на Первого фамильяра и его соратников, а сам метатель ножей понесся следом за ними, на бегу доставая клинки.
– Сначала убираем помощников, они не такие сильные! – скомандовал он.
Кристина успела подумать, что это была дельная тактика – вывести из строя окружение и, когда Первый фамильяр останется один, попробовать разобраться с ним. Пока она об этом думала, мимо нее пронеслось то, что можно было бы описать как армию циркачей. В разноцветных костюмах, с остатками грима на лице, они бежали, и оружием им служил цирковой реквизит – тяжелые шары для жонглирования, шесты и ходули, булавы и канаты, даже бронзовые автоматоны, из тех, что помельче, которые можно было легко поднять и наносить ими удары. Среди этого пестрого набора ярко выделялись пистолеты Ковбоя, ножи Кабара и сабли Ронды.
Разноцветная цирковая волна налетела на Первого фамильяра и его помощников, и под куполом шатра закипела драка, а Кристина стояла поодаль, в компании одного лишь испуганного Апи, и, сжимая в кулаке амулеты, старалась вызвать тот же всплеск сил, как и во время столкновения с Официалом. Но амулеты оставались раздражающе и бесчувственно холодны, и Кристина ужасно злилась и на них, и на собственное бессилие.
Какое-то время было невозможно сказать, кто выигрывает; несмотря на заметное численное преимущество, измотанные длительной дуэлью циркачи не смели противника, более того, им приходилось прикладывать немало усилий, чтобы оставаться в живых.
В хаосе, без сомнения, самой странной битвы в истории человечества Кристина заметила, что вокруг Первого фамильяра и Ковбоя всегда оставалось свободное пространство, эти двое были заняты только друг другом. Видимо, прошедшие столетия не ослабили их вражду, и Кристине оставалось только гадать, какие же между ними счеты.
Некоторое время спустя битва начала утихать, и Кристина с испугом поняла, что циркачи потерпели поражение. Фьор еле дышал и больше не метал огненные шары, Ковбой тяжело ковылял, припадая на одну ногу, Дэнни держался за щеку, и между пальцами текла кровь. Те, по-прежнему в обличье ягуара, разъяренно шипел и бил хвостом, но тоже отступал.
Линии пентаграммы ярко вспыхнули, заключив в светящийся купол Первого фамильяра и всех его помощников.
– Все? – оглядел Первый фамильяр побитых циркачей. – Больше нет желающих? Вот и прекрасно. Сейчас начнем. Но прежде, – обратился он к
