— Воины отступают, — с трудом проговорил Дунланг, пытаясь смахнуть пот, заливавший глаза. Он оставался невредим. Копья и топоры расщеплялись о римский шлем и отскакивали от древнего панциря, но не привыкший к доспехам молодой воин чувствовал себя волком на цепи.
Муррох огляделся. По одну сторону от их группы гаэлы отступали, медленно, поливая кровью каждый фут земли, но не в силах остановить неудержимую атаку норманов, закованных в кольчуги. Норманы, конечно, тоже гибли, но смыкали ряды и напирали с новой силой, прокладывая себе путь вперед.
— Турлоф! Поспеши! Беги к Малачи! Попроси его, во имя Бога, атаковать! — приказал Муррох на одном дыхании.
Но Турлофа Черного охватило безумство берсеркера. На губах его выступила пена, глаза выкатились.
— Дьявол побери этого Малачи! — закричал он, одним ударом разрубая череп датчанина.
— Конн! — позвал Муррох, схватив бывшего раба и оттолкнув его назад. — Поспеши за Малачи. Нам нужна поддержка.
Конн с неохотой стал выбираться из кипящей сечи, очищая себе дорогу страшными ударами меча. В колеблющемся море клинков и шлемов он заметил огромного Ярла Сигурда и его свиту. Над ними развевалось черное знамя, а их мечи косили людей как пшеницу.
Наконец вырвавшись из свалки, Конн побежал вдоль линии сражающихся к возвышенности Кабра, где столпились меты, напряженные и возбужденные, словно охотничьи псы. Они сжимали оружие и выжидающе смотрели на своего короля. Малачи стоял в стороне, наблюдая за схваткой угрюмым взглядом. Львиная голова его склонилась, пальцы перебирали золотую бороду.
— Король Малачи, — без церемоний обратился к нему Конн. — Принц Муррох просил тебя немедленно атаковать. Враги сильно давят. Предводители гаэлов почти окружены.
Великий О'Нейл поднял голову и рассеянно взглянул на Конна. Простой воин и не догадывался о борьбе, происходившей в душе Малачи. Кровавые видения теснились перед его глазами — золото, власть над всем Эрликом… и черный позор предательства. Он еще раз взглянул на поле битвы, где среди копий возвышалось знамя его племянника О'Кели. Потом король содрогнулся и покачал головой.
— Нет, — сказал он. — Сейчас не время. Я выступлю, когда придет час.
На мгновение король и воин встретились взглядами, и Малачи опустил глаза. Конн отвернулся, не сказав ни слова, и поспешил вниз по склону холма. Внизу он увидел что воины Десмонда уже остановлены. Мэлмор, подобно бесноватому, собственноручно разрубил принца Митла О'Фэлана, а случайный удар копья ранил Великого Стюарта, и теперь лэйнеты отражали натиск манстрских и шотландских кланов. Но там, где сражались далкасцы, битва притихла. Принц Томонда остановил норманов; словно о возвышающуюся посреди моря скалу, о него разбивались волны врагов.
Конн добрался до Мурроха, когда в битве уже произошел перелом.
— Малачи говорит, что выступит, когда придет время.
— Будь он проклят! — закричал Черный Турлоф. — Нас предали!
Голубые глаза Мурроха вспыхнули.
— Тогда вперед, во имя Господа! — закричал он. — Давайте ударим и погибнем!
Этот клич подхватили все воины гаэлы. Со слепой яростью отчаянья обрушились они на норманов. Ряды их сомкнулись, и король Ситрак тоже закричал со стен замка, побледнев и схватившись за парапет. Он уже слышал такой крик раньше.
Теперь, когда Муррох рванулся вперед, гаэлов охватила безумная ярость, как людей, у которых не осталось надежды. Угроза смерти подхлестнула их, разожгла в них бешенство. И, воодушевленные своим безумием, они бросились в последнюю атаку, ударили в стену щитов, пошатнувшуюся от такого удара. Никакая человеческая сила не могла удержать такой натиск. Муррох и его свита не надеялись больше победить или даже выжить. Они хотели лишь насытить свою ненависть. В своем отчаянье они сражались, словно раненые тигры, рубили человеческие тела, разрубали черепа, разрывали грудные клетки. Рядом с Муррохом сверкал топор Турлофа Черного, мечи Дунланга и остальных военачальников. Железные ряды норманов сжались, подались. Через бреши в стальном строе устремились обезумевшие гаэлы. Строй щитов распался.
Неистовые воины Коннахта снова ринулись в атаку на дублинских датчан. О'Хайн и Дабгол пали одновременно, и дублинцы отступили. Все поле битвы превратилось в беспорядочную массу сражающихся. Не осталось ни рядов, ни построений. Перепрыгнув через кучу мертвых далкасцев, Муррох наконец добрался до Ярла Сигурда. За Ярлом стоял сын старого Рейна Асгрима с черным стягом в руках. Муррох убил его одним ударом. Сигурд обернулся, и его меч разорвал тунику Мурроха и пронзил его грудь, но ирландский принц ответил врагу точно таким же ударом по норманскому щиту. Сигурд отлетел назад.
Тролеф Хорди подобрал знамя, но едва лишь поднял его, как Черный Турлоф, подлетев, разрубил пополам его череп. Сигурд видел, как вновь пало его знамя. С яростью напал он на Мурроха. Его меч пробил морион принца и ранил его в голову. Кровь залила лицо Мурроха, но прежде, чем Сигурд вновь нанес удар, топор Черного Турлофа вспышкой света преградил ему путь.
Щит выпал из рук Ярла, и он на мгновение отступил, содрогнувшись от блеска страшного топора. Но тут нахлынула толпа воинов, разъединив сражающихся.
— Торстен! — закричал Сигурд. — Возьми знамя!
— Не бери! — воскликнул Асмунд. — Тот, у кого оно в руках, умирает!
Тут-то меч Дунланга раскроил ему голову.
— Храфн! — отчаянно позвал Сигурд. — Возьми знамя!
— Неси сам свое проклятие! — ответил Храфн. — Всем нам конец!
— Трусы! — взревел Ярл, сам схватив знамя. Он попытался завернуть его в плащ, но тут Муррох с окровавленным лицом и пылающим взглядом прорвался к нему. Сигурд поднял меч, но слишком поздно. Меч в правой руке Мурроха разрубил шлем Сигурда, а меч в левой, просвистев, — череп, и Ярл упал на залитое кровью знамя, черным саваном обернувшееся вокруг него.
Поднялся громовой рев, и гаэлы бросились вперед с новой силой. Строй щитов распался окончательно. Кольчуги не-могли спасти викингов. Далкасские топоры, сверкая на солнце, пробивали кольчуги, нагрудные пластины, крушили липовые щиты и рогатые шлемы. Но датчане все еще сопротивлялись.
На высокой крепостной стене король Ситрак наблюдал за происходящим. Его руки, сжимавшие парапет, дрожали. Он понимал, что теперь неистовых гаэлов нельзя победить. Они больше не дорожили собственной жизнью, бросаясь вновь и вновь под удары вражеских копий и топоров. Кормалада молчала, но жена Ситрака — дочь короля Бриана кричала от радости. Ее сердце осталось верно народу.
Теперь Муррох пытался добраться до Бродира. Викинг видел, что Сигурд мертв. Мир Бродира рушился. Даже хваленая кольчуга подвела его. Хотя тело его и не пострадало, вражеские клинки посекли кольчугу в клочья. Прежде викинг никогда не сталкивался с ужасным далкасским топором. Он отступал под натиском Мурроха. В давке какой-то топор опустился на шлем сына Бриана, повергнув его на колени и ослепив. Но упавшего Мурроха защитил меч Дунланга.
