Проснулась через полтора оборота от сдавленного ругательства и приглушенного шипения. Тивор сидел за столом и тряс рукой, рядом дымилась кружка с кофе. Но оборотень тут же повернул голову, стоило мне пошевелиться, рукой трясти при этом он не перестал. Неужели на столько горячий?
— Доброе утро, — поздоровался мужчина.
— Доброе, — ответила, подходя ближе, беря пострадавшую ладонь в руку.
Кончики пальцев действительно были слегка покрасневшими, я осторожно поднесла их к губам и поцеловала, чем вызвала шокированный, почти испуганный взгляд. — Так мама всегда делала, когда я разбивала себе коленки или резалась. Лучше? — спросила тихо.
— Да, — осторожно кивнул волк. — А тебе?
— И мне, — кивнула, садясь напротив, но все еще не выпуская его руки. — Прости меня.
— За что?
— За эгоизм. Я исправлюсь, — в темных глазах оборотня отражалось недоумение, — обещаю. Простишь?
— А… да, — после недолгой паузы кивнул Тивор. Я видела, что он хотел сказать что-то другое, но спрашивать не стала. Придет время, и он сам мне расскажет.
— Хорошо, — улыбнулась, кладя себе на тарелку фрукты и лепешку, волк несколько мгновений не сводил с меня внимательного взгляда, а потом хмыкнул и все же принялся за еду.
На Шагаре мы пробыли еще суман: поделили нажитое, что хранилось на острове в одной из пещер, обменялись планами, распили несколько бутылочек рома, помогли тиграм в строительстве нового хранилища, но в основном бездельничали. Пираты отдыхали, собирались с мыслями и силами, решали, что будут делать дальше.
Калеб, само собой, отправлялся домой. Хотел посмотреть, что стало с его землей и людьми, надеялся, что младший брат не угробил ни поместье, ни себя.
Вагор решил остаться на Шагаре в прайде. Ребята сначала подначивали его, намекая на слишком частое общение с одной из тигриц, но мужчина лишь отмахивался, а я видела затаенную надежду и страх в прозрачных глазах. Страх отказа. Вагор — самый взрослый из нас, ему давно было пора обзавестись женой и тройкой шумных котят.
Дэниэль и Лерой возвращались в Северные земли и забирали с собой нашего пленника, чтобы сдать Рида властям. Там они оставили родителей, обучение в Академии и планы на будущее, прекрасные планы. Дэниэль хотел открыть небольшую пекарню. Лерой мечтал строить дома.
Лиам собирался открыть собственную лавочку и торговать травами где-нибудь у горгулий.
Асман отчаливал на Гарос, смеялся и говорил, что без моря ему теперь нет жизни, а спать на не раскачивающейся кровати — все равно что вверх ногами. Хотел наняться на какой-нибудь корабль, скорее всего торговый.
Кор тоже собирался домой, в земли людей, там его ждала невеста. Ждала уже пятнадцать лет, по крайней мере, дроу очень на это надеялся, и мы поддерживали его, как могли.
Брогар, Люк, Клип и Блэк думали податься в наемники куда-нибудь на юг, возможно, к эльфам или феям, возможно к василискам. Но перед этим очень хотели заглянуть в Храм на Тагосе, «пожать руку», как выразился Блэк его наставнику.
Стюарт, Рэт, Зотар — неразлучная троица полукровок — направлялись к демонам, что делать еще не решили, но судя по сияющим предвкушением лицам, планы у них были грандиозные.
Тим, как и многие, уходил к родителям — в деревушку с поэтичным названием Заря. Он широко улыбался и говорил, что теперь уж точно лучшего рыбака, чем он, в окрестностях будет не сыскать.
Сайрус… Только балагур и весельчак Сайрус не знал, что ему делать.
Родители нага умерли пять лет назад, так и не дождавшись сына, сестра вышла замуж еще при нем, вдрызг разругавшись со всей семьей, ни жены, ни хотя бы девушки у него не было. Змей был растерян и потерян. Отшучивался, конечно, по привычке, но в основном молчал. И это его состояние беспокоило не только меня, но и всю команду. Стюарт, Рэт и Зотар звали его с собой, но наг лишь морщился, оставаться на острове он не хотел, при упоминании Гароса кривил губы. Мы не знали, что делать и как ему помочь, ходили вокруг, предлагали, но, кажется, делали только хуже. У всех кто-то да был: друзья, любимые, семья, какие-то планы на жизнь, а у него не было ничего, кроме аржанов и умения сражаться на море. Сайрус стал все больше времени проводить в одиночестве, избегал нас, напился до потери сознания, чуть не подрался с молодым тигром. А я лишь хваталась за голову и приносила извинения прайду за поведение канонира — меня он видеть вообще не хотел.
Решение неожиданно нашел Тивор, предложив Сайрусу отправиться в Малею, во флот, плавать на одном из военных кораблей под началом адмирала. Наг думал недолго: ровно ночь. А на утро согласился, и впервые за весь суман из его глаз ушло выражение загнанности.
Прощались мы с ребятами так, словно не увидимся больше никогда: улыбки сквозь слезы и слезы сквозь улыбки, непонятно чего было больше в этом прощании. Мы радовались и грустили одновременно, говорили, что видеть друг друга не можем, а сами тайком поднимали сложенные чашечкой ладони, намекая, что зеркала всегда с нами, и мы будем оставаться на связи.
Больше всех ворчала, наверное, я, провожая друзей в порталы. Теперь, после того, как Ватэр ушла с острова и ее храм исчез, на Шагаре стало возможным открывать порталы.
Мы с Тивором отправились к моим родителям и брату только после того, как за последним пиратом, Тимом, захлопнулась воронка. Я крепко обняла Вагора, поцеловала большого тигра в щеку, сделав вид, что не заметила, как блестят его глаза, пообещала связаться сразу же, как только наговорюсь с семьей, помахала Рикаме и Штиве и, сжав руку своего волка, прошептала ему координаты.
В портал я шагала так, будто прыгала в пропасть, а выходила уже на подкашивающихся ногах.
Дом остался точно таким, каким я его запомнила: большой, надежный, уютный, с цветущим садом, грушевыми деревьями, мамиными любимыми чайными розами и черепичной крышей. Старые качели на веранде совсем истрепались, даже новая желтая краска их не спасала, на дощатом полу лежал все тот же коврик для ног, а левая ставня кухонного окна все так же скрипела на ветру, видимо, папа ее так и не починил. В гостиной и на кухне горел свет, из приоткрытого окна пахло свежим хлебом и мамиными коронными пирогами с вишней.
Я остановилась у двери, подняв руку, чтобы постучаться, но так и замерла в нерешительности.
— Постучать мне? — усмехнулся в ухо Тивор, подначивая.
— Не стоит, — мотнула я головой.
Тук-тук-тук. Тук. Тук-тук-тук. Тук.
Вдох.
Послышался звон чего-то упавшего на пол.
Выдох.
Наверное, надо было все же отправить им проклятого вестника.
Вдох.
Дверь распахнулась.
Выдох.
На пороге застыл папа, с таким выражением лица, будто увидел духа грани. Несколько вдохов никто из нас не двигался, даже ночной ветер, казалось замер, а потом я растянула дрожащие губы в улыбке.
