— Я ее уничтожу.
— Запросто. Очень скоро я скажу вам почему.
Она не собиралась выпытывать из него больше информации. Она крутилась в своем удобном кресле, стараясь уснуть.
Он положил ее маленькую подушку к себе на плечо.
Она спала до тех пор, пока в салоне не зажгли свет и стюардесса не предложила завтрак перед тем, как объявить посадку в Риме.
Итак, им предстоял еще один, последний, перелет. В Венецию они прилетели ясным утром.
И сразу подошли к стоянке водных такси. Джордан не пришлось напоминать Рагнору, зачем они вернулись. Он попросил водителя доставить их в больницу как можно скорее.
Морская вода! — вспомнилось ей.
Морская вода может уничтожить чудовищ.
Глава 21
В течение многих лет Нари оставалась прекрасным компаньоном. Она была так близка к гибели в ту ночь, и, что бы там ни говорили древние законы, Эдгар, который уцелел в той битве, с радостью бы отрубил Нари голову. Но она так плакала, так просила оставить ей жизнь, что даже у Лючана и Вулфгара дрогнуло сердце и они решили, что по закону не могут ни отрубить ей голову, ни бросить в огонь, ни вырезать сердце.
Итак, ей оставили жизнь. И последующие недели, месяцы, годы, десятилетия она провела, всеми силами стараясь доказать, что научилась верности, самоограничению и умеренности. Рагнор предпочитал проводить время далеко на севере, но она, казалось, ни о чем другом не мечтала, лишь бы только находиться рядом с ним.
Войны начинались и заканчивались, миром правили разумные и щедрые, а потом вновь жестокие и безжалостные. Всякий раз восстание против старого господина заканчивалось тем, что вместо убитого лорда приходил другой, весьма на него похожий.
Но когда король Филипп Французский призвал своих вассалов в Великий крестовый поход, Рагнор решил покинуть северный остров, который служил ему домом много лет, и отправиться с воинами Филиппа. Нари одобрила его выбор и последовала на Святую землю вслед за ним. Путешествие приятно возбуждало: ему нравились различные страны и земли, что встречались им на их пути в схватке с неверными, — Франция, Испания, Италия. Особенно поразила его Италия: римляне оставили после себя столь чудесные произведения искусства — скульптуры, здания. Он часто с восхищением задумывался над тем, сколь многого достигли древние цивилизации. Поражало, что ни знания, ни величие, ни изобилие не спасли их от исчезновения. Разумеется, варварские племена тоже сыграли свою роль, и все же… Нари удивляло его любопытство, его интерес ко всему новому, что видели они на пути к Святой земле. Она была знакома и с Италией и с Римом времен Великой империи. В Италии она призналась ему, что для нее приезд сюда стал словно возвращение домой, поскольку, рожденная на Востоке, она ребенком провела несколько лет в Италии.
Восток поразил его не меньше, чем западные земли. Люди Востока оказались на редкость учеными и верили в Аллаха так же истово, как христиане в своего единого Бога.
Но и горячие пески пустыни, и не менее жаркие битвы всегда ставили его перед выбором принимать ту или иную сторону. Случались победы, были и поражения, и Рагнор сражался с тем же пылом, что и любой другой крестоносец, и убивал, ибо убийство в бою — священный долг каждого рыцаря. Таким, как он, нужно видеть врага в лицо и убивать.
Иногда враги шли на переговоры, и тогда Рагнор часто оказывался среди предводителей похода, встречавшихся с представителями правителя арабов Саладина. Шатры врагов поражали своей роскошью, особенно красивыми были ткани. Во время одной из таких встреч Рагнор встретил человека, в котором тут же узнал себе подобного. Когда переговоры закончились ничем, Рагнор встретился с темнокожим парнем возле шатра.
— Твои христиане пропадут здесь, — предупредил его парень. Оба готовы были сесть на лошадей и разбежаться в разные стороны. — Я с нетерпением жду предстоящей битвы, ибо нет ничего приятнее на вкус, чем крестоносец, убитый в тот момент, когда он стремится захватить землю, на которой живет мой народ.
— Нет ничего приятнее на вкус человека, который верит в то, что его Бог оказал ему честь убивать других, — ответил Рагнор.
Араб пожал плечами и широко улыбнулся.
— В самом деле, мы просто любим вкус битвы, а что может лучше подойти в качестве оправдания потакания своим желаниям, чем война за священные идеалы?
— Такие войны будут всегда.
— Точно. Слава Аллаху и твоему Богу за то, что это так! — заключил араб.
Звали его Али Эбан, и в тех битвах, что последовали за их встречей, он заявил о себе как о неустрашимом и отважном бойце, и воины-христиане отзывались о нем с большим уважением. И даже сильные мира сего, в том числе и король Ричард Английский, сеяли смерть, упиваясь убийством, и посему, какие бы излишества ни позволяли себе Рагнор и Али, они оставались незамеченными на фоне всеобщей оргии смерти.
Однажды ночью, вернувшись на поле битвы, Рагнор обнаружил араба Али, который тоже находился там и впивался в тело еще живых с восторгом и сладострастием, не заботясь о том, что кто-то может застигнуть его за таким странным для человека занятием. Заметив Рагнора, подошедшего к нему вплотную, и оценив силы противника, которого не так легко взять, араб отступил, не забыв напомнить Рагнору о законе древних.
— Хватая своих, тех, которым все равно не выжить, не трогай тех, кто еще может подняться, — проговорил Рагнор.
Али кивнул, принимая условие. Нари стояла рядом с Рагнором и ушла вместе с ним. Она ласково говорила с теми, кто был близок к смерти, скрашивая нежным словом путь на небеса. В ту ночь она вернулась с Рагнором в их лагерь, лагерь крестоносцев, и любила его страстно и самозабвенно, как никогда.
Утром она исчезла.
Он искал ее многие месяцы. И когда он застал ее с Али, пирующей ночью на поле брани, забрал ее с собой.
Она снова кричала и плакала, но он не внял ее крикам. Он завернул ее в саван и проткнул ей сердце осиновым колом. Он нашел в одном древнем городе самую древнюю церковь и заплатил человеку, знакомому со священником, чтобы тот проследил за тем, чтобы ее уложили в каменный склеп как можно глубже под землю.
Нари не могла справиться с собственной природой. За все годы она так и не научилась обуздывать свои желания. Пока она была с ним, она могла смиряться с ограничениями, что накладывал на нее он, но при каждом удобном случае предавала — стоило лишь появиться новой стае, с которой можно убежать.
Потом Рагнор встретил Нари еще раз.
В те годы у него завязались отношения с молодой французской графиней, которая хотела решительно избавить своих соотечественников от слишком близкого контакта с недоброй памяти изобретением доктора Гильотина. Французская королевская семья демонстрировала свое презрение к массам слишком явно, но адская машина революции была пушена в ход и все набирала обороты, рубя головы слишком многим невинным. Казалось невозможным остановить наводнение жестокости.
