— Какое обещание он не сдержал?
— Он обещал жене вернуться домой и поехать с ней на конную прогулку, но вместо этого провел день с другой женщиной, своей первой любовью. Его жена поскакала на прогулку одна, и ее убили.
— Никогда не слышал об этом.
— Коннавара охватили ярость и раскаяние. Он в одиночку поскакал туда, откуда убийцы были родом, и перебил всех — мужчин, женщин и детей, а потом спалил их деревню.
— Вы узнали это, просто прикоснувшись к мечу?
— Это и многое другое, милорд.
— Когда я держу его в руках, то чувствую только его легкость и отличный баланс.
— Вы не провидец, милорд. Этот меч — истинное благословение. Его создал человек с великой любовь в сердце.
— Риамфада.
— Да, милорд.
— Вы видите, как Коннавар убил медведя?
— Он с ним сражался, милорд, но не убил. Это сделал его отчим, Руатайн. Коннавар не расставался с медведем, но так и не смог убить его.
— Не расставался с медведем? — озадаченно переспросил Гэз.
— В каком-то смысле да, милорд. Медведь — символ темной стороны его души. Он сражался с ним всю жизнь, но так и не сумел победить. Коннавар не простил себе гибель жены, но еще больше он сожалел о том, что сжег деревню. Медведь никогда не покидал его.
— Медведя можно понять, — сказал Гэз Макон. — Иногда он необходим.
— Как скажете, милорд.
— Если вы снова захотите прикоснуться к мечу, не стесняйтесь, приходите, господин Подермил. Я с удовольствием послушаю о Коннаваре.
— Благодарю, милорд, — поклонился Подермил и вышел.
Следующие несколько часов ушли на совет с Ганли Конином и Ордисом Мантиланом. Наутро раненых перевезут в Эльдакр, но Гэзу с войсками придется повернуть на северо-запад, в бывшие земли Пинанса, чтобы соединиться с Хью Галлиотом и обсудить оборону.
Также там необходимо проверить окрестности, где пойдут бои, и убедиться, что население настроено благожелательно. Пинанса, как и Мойдарта, жители его земель не слишком жаловали, тем не менее им следует внушить, что они освобождены, а не завоеваны.
Когда Конин и Мантилан ушли, Гэз попытался уснуть, но в его голове роилось слишком много мыслей. Он откинул одеяло, снова зажег масляную лампу и начал читать томик стихов, найденный среди вещей Сперрина Дайла. Ветер задувал внутрь шатра, мерцание огонька мешало читать. Гэз отложил книгу и зевнул.
Вдруг наступила полная, всепоглощающая тишина. Ветер уже не трепал шатер, снаружи, в лагере, не раздавалось ни звука. Свет прекратил мерцать. Гэз встал со складного стула и посмотрел на огонь в лампе. Он замер, будто нарисованный.
Гэз выглянул из шатра. Все было в порядке. Солдаты спали, часовые молча стояли на постах, лошади тоже спали. Нет, что-то было не так. Часовые скорее походили на статуи. Ничто не двигалось. Гэз вышел, подошел к одному из часовых и заглянул ему в лицо. Тот, устремив взгляд вдаль, даже не моргнул.
— Забавно придумано с мертвыми головами, — раздался чей-то голос.
Гэз резко обернулся. Саблю он не взял, но выхватил кинжал.
— Не стоит, дитя мое, — сказал высокий человек с длинными золотистыми волосами, стоявший в десяти шагах.
Он был бос и одет в старомодную зеленую тунику до колена.
— Кто ты? — спросил Гэз, подходя ближе.
— Я твой предок, Оседлавший Бурю. Посмотри на меня. Видишь сходство?
Гэз посмотрел ему в глаза. Один был изумрудно-зеленым, второй — рыжевато-золотой.
— Ты Коннавар? Незнакомец рассмеялся.
— Нет. Он тоже был одним из моих детей. Я — Керуннос, отец всех ригантов. Мои дети сегодня неплохо потрудились. Они рождены воинами.
— Не понимаю, — сказал Гэз. — Ты враг.
— Нет, Гэз, я лишь спутник врага. У меня все еще нет тела, поэтому мне сложно выбирать, кто и куда меня понесет.
— Что ты от меня хочешь?
— Я хочу стать твоим другом, Гэз. Ты нужен мне. Ты — часть моей судьбы, хотя еще не знаешь об этом. Сядь, поговорим. Я отвечу на все твои вопросы. Если хочешь, позови своего колдунишку. Он подтвердит мои слова.
— Обойдусь без него.
— Тем лучше. Я тоже предпочитаю разговаривать наедине. Керуннос опустился рядом с внезапно разгоревшимся у его ног небольшим костром.
Гэз убрал кинжал и сел рядом.
— Ты даешь силы Искупителям. Это правда?
— Да, истинная правда. Благодаря мне они используют свои ничтожные умы с пользой.
— Зачем ты это делаешь?
— Ты представляешь себе, сколько я томился в железной шкатулке? Не одну тысячу лет. Один, наедине со своими мыслями. Меня нашел Ледяной Кай. Я пытался связаться с ним, но вотще, в нем нет ни капли ригантской крови. Теперь, когда он убил короля и окропил его кровью мой череп, стало проще.
— И теперь ты ведешь его, чтобы уничтожить нас?
— Нет, просто он несет меня на север. Если ты позволишь мне помочь, то погибнет он, а не вы.
— Зачем тебе помогать?
— Север — моя родина, Оседлавший Бурю. Когда-то здесь стоял мой дворец. Тысячи лет назад ледники сошли с гор, теперь на этом месте озеро. Я отец ригантов. Когда-то я брал смертных жен, от одной из них родился мой возлюбленный сын Ригантис. Ему риганты обязаны своим именем, своим существованием. Но именно мне и он, и вы обязаны тем, что делает вас особенными. Вы носите в себе мою кровь, кровь сидха, мою магию. Я хочу вернуться к своему народу, Гэз.
— Чтобы править им.
— Разумеется! Я бог. Ты знаешь лучшего кандидата в правители?
— А если они не хотят, чтобы ты ими правил?
— Захотят. Люди всегда хотят сильного лидера. Сильнее меня нет никого. Я их отец, я даровал им жизнь. Я могу подарить бессмертие. Избранные шагать рядом со мной проживут почти бесконечно долго.
— Ты пытаешься купить меня бессмертием?
— К сожалению, нет, Гэз. У тебя другое назначение. Мне жаль, что этого не изменить, но, как я уже сказал, такова судьба. Ты — тот сосуд, в котором я вернусь в мир плоти. Проще говоря, я стану тобой.
— И я умру? — Да.
— Пока что мне не хочется принимать твою сторону.
— Я обещал тебе правду, Оседлавший Бурю. Я не стану отнимать твою жизнь. Ты отдашь ее добровольно, сам возьмешь мой череп в руки и попросишь меня вернуться.
— С какой стати?
— Чтобы победить. Чтобы спасти тех, кого ты любишь. Чтобы полностью уничтожить врага. Приняв череп, на несколько часов ты сам превратишься в бога, получишь силу, которой обладаю я. В это время ты сможешь поступать по собственному разумению.
