Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 99
Она наклонила голову и разрыдалась, уткнувшись лицом в колени. Услышала приближавшиеся по коридору шаги, прижала к носу тыльную сторону ладони, попыталась взять себя в руки. Поднялась, покачиваясь.
В дверном проеме за мешками стало тесно от собравшихся там людей, она видела голову комиссара, подпрыгивающего от нетерпения.
– Мы должны убрать мусор.
– Осторожно! – сказал Хайлендер.
Мешки пришли в движение, один за другим оказывались в коридоре. Скоро комиссар стоял перед ней, бледный, с трудом сдерживал свои эмоции.
– Анника говорит, что ты нашла контрольную ленту с внутренними переговорами, имевшими место в автобусе в ночь убийства.
Анна почувствовала, как паника снова распространилась по ее телу. Она сглотнула комок в горле, кивнула.
– Разговор, который мы все слышали в конференц-зале, именно с нее, я полагаю?
Снова кивок.
– Техники констатировали, что запись проигрывалась в этой комнате. Насколько я понимаю, не без твоего участия?
Анна старалась дышать ровно, наклонилась, извлекла кассету из аппарата, протянула ее комиссару.
– В качестве доказательства она не имеет особого значения, – буркнул он сквозь сжатые зубы.
– Печально, – сказала она, смотря в пол, чувствуя его взгляд на себе.
Полицейский сунул ленту в пакет для улик.
– Нам придется переговорить с тобой снова, – сказал он и покинул комнату.
Хайлендер стоял за мониторами. Он окинул взглядом мешанину из бумаг и кассет, поправил галстук. Вздохнул, вроде бы собирался что-то сказать, но передумал. Повернулся и пошел к выходу. Глядя ему вслед, Анна внезапно поняла очевидное.
– У нас нет продюсера, – сказала она. – Как мы сможем смонтировать программу к субботе?
Хайлендер резко развернулся, уставился на нее, несколько раз облизнул губы, лихорадочно стараясь отыскать ответ на заданный ею вопрос.
– Боже, – простонал он. – Что же нам делать?
– Я уже нашла большую часть материала, – сообщила Анна как бы между прочим. – Могу сделать предварительную копию, собрать вместе все необходимое и…
– Ты же можешь смонтировать программу, – оживился Хайлендер. – Справишься с этим.
Анна торопливо перевела дух, села, поняла, что такой шанс ей вряд ли когда-либо представится снова.
– Зарплату продюсера и служебный автомобиль, – выпалила она.
Теперь-то они не смогут разжаловать ее снова.
Шеф канала внимательно посмотрел на нее, презрительно фыркнул:
– Карин предупреждала меня, говорила, что ты возьмешь свое при первом же удобном случае. Она правильно делала, что не давала тебе ходу. Как ты можешь пользоваться такой ситуацией?
– Не тебе это говорить, – отрезала Анна.
Анника остановилась, выйдя на улицу. Двери «Квельспрессен» закрылись у нее за спиной. Она отдыхала от шума кондиционеров и бумажной пыли. Облегчение водопадом разливалось по телу.
Ее отпустили в отгулы на восемь дней.
Она жадно ловила ртом свежий воздух, щурилась на солнце, чувствовала его тепло. Обнаружила, что ветер стих. На смену холодному фронту из Атлантики пришло тепло из России. Она сняла свитер, позволила лету ласкать ее кожу, волосы. Забросила сумку на плечо, медленно пошла в сторону парка «Роламбсхов». Вдыхала испарения теплого асфальта, впервые в этом году благодарно улыбалась природе за столь приятный день. И та отвечала буйством красок и запахов, жужжанием насекомых и пением птиц.
Позади нее исчезли в туманной дымке газета и Мишель. В редакции царила неопределенность. Торстенссон по-прежнему сидел, запершись в своем кабинете, а Шюман пребывал в прострации. Ходили слухи об экстренном заседании правления.
Она не смогла написать о встрече, посвященной памяти Мишель, поскольку невольно стала активным участником прямой трансляции. Вместо этого Хеландер взял у нее интервью. Странно, конечно, но ничего не поделаешь.
– Почему ты устроила допрос Карин Беллхорн? – спросил он среди прочего.
– Я знала ответы на мои вопросы, – сказала Анника. – И хотела, чтобы другие узнали их тоже.
Это была одна часть правды, вторая касалась Анны Снапхане.
– Спасибо, – прошептала ей Анна в коридоре за конференц-залом. – Ты спасла меня, иначе я навечно осталась бы душегубом в сознании людей. Не имеет значения, кто сделал это, все помнили бы следующее: «Хм, Анна Снапхане, это же на нее указали как на убийцу по телевизору?»
Риддарфьерден сверкал как зеркало, состоящее из тысяч фрагментов, живое и пребывающее в постоянном движении. Аннике даже пришлось залезть в сумку в поисках солнечных очков. Но там таковых не оказалось. Она шла вдоль берега, душа пела от восторга. Щурилась так, что споткнулась о пуделя.
Голос комиссара звучал довольно мрачно, но не настолько, как она опасалась. В признании на глазах у всех нет ничего плохого, даже если оно ни к чему не обязывает в юридическом смысле.
На первом допросе Карин Беллхорн стала говорить о случайном выстреле, сделанном по неосторожности, что мало походило на истину.
– Она попалась, – сказал комиссар по своему заикающемуся мобильнику из здания полиции. – Так или иначе все равно сядет.
Анника шла по площади Кунгсхольмсторг, миновала полицейский комплекс, бросила взгляд в сторону Крунубергского следственного изолятора на его верхнем этаже. Ей стало интересно, не там ли сидит Карин Беллхорн. От этой мысли ноги у нее задрожали, макушка похолодела. Ей стало немного не по себе, она перевела дух, постаралась избавиться от неприятного чувства. Увеличила темп, каблуки застучали по тротуару, волосы пришли в движение, словно от легкого ветра.
Дети были в детском саду. Эллен сидела в песочнице в футболке, подгузнике и панамке. Калле катался с горки босиком, пребывая при этом в отличном настроении. Она увидела их сразу, только их, четко, как на картинке. Побежала к ним, они тоже обрадовались, увидев ее. Она держала их, качала обоих одновременно, целовала испачканные песком руки и измазанные щеки.
Потом проинформировала персонал, что дети не будут посещать сад весь остаток недели и, возможно, всю следующую, а затем они все вместе медленно шли по солнечной стороне Шелегатан к Консуму. Эллен молчала, уставшая, съежилась в коляске с большим пальцем во рту. Калле же болтал без умолку, хотя усталость в любой момент тоже могла дать знать о себе, и тогда от веселого настроения сразу не осталось бы и следа. Анника шла практически не касаясь земли, как бы парила над ней, все благодаря присутствию малышей и летнему теплу. Купила в магазине куриное филе и кокосовое молоко, эскимо и легкое пиво. Потом домчала их домой на Хантверкаргатан. Калле выл от восторга, стоя на подножке коляски. Ощущение счастья не покидало ее, пока сын не облился рыбным соусом, а дочь не обкакалась.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 99
