Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 99
Глухой звук удара, словно что-то тяжелое приземлилось на покрытый ковром пол. Снова тяжелое дыхание, шуршание шагов, одежды в движении. После чего шелест сквозняка, шум ветра в отдалении, затем тишина.
Анника словно прилипла к своему месту, шум выстрела еще звенел у нее в ушах. Взгляды блуждали с телевизионного экрана на Хайлендера, на раскрасневшуюся и потную Карин Беллхорн. Гуннар Антонссон потянулся, развернулся на каблуках и ушел. Барбара Хансон оживленно шепталась со своим окружением, подавленная Мариана фон Берлиц прильнула к Карлу Веннергрену с широко открытыми и полными слез глазами.
Когда Карин Беллхорн в конце концов снова стала центром внимания, она машинально сделала шаг назад, ударилась пяткой о стену.
– Что? – сказала продюсерша, оглядевшись. – Вы верите в это?
Бэмби Розенберг, с пунцовым лицом и побелевшими губами, не сводила с нее горящих глаз.
– Да будь ты проклята! – внезапно крикнула она Карин Беллхорн. – Пусть дьявол заберет тебя!
Один из полицейских подошел к ней, чтобы она не бросилась на убийцу. Себастьян Фоллин все еще стоял у трибуны, судорожно сжимая в руках текст своей речи. Хайлендер, расположившись в углу сцены, набирал на мобильнике какой-то длинный номер, возможно, звонил в Лондон. Стефан Аксельссон наклонил голову и рыдал так, что его плечи тряслись.
Анника перевела взгляд на продюсершу, давно ведь догадалась, кто убил Мишель, но все равно не понимала причину, заставившую ее сделать это, хотя она постоянно лежала на поверхности.
– Боже! – заорала Карин Беллхорн, затравленно озираясь по сторонам. – Это же фальшивка! Неужели трудно догадаться? Она, Анна Снапхане, смонтировала ее, вы же знаете, как такое делается…
Анника больше не могла это слушать, ее врожденное чувство справедливости не позволяло ей далее оставаться в роли стороннего наблюдателя: чертова обезьяна пыталась переложить вину на другого, на Анну, которой даже не было там! Комната как бы перестала существовать для нее, она видела только одетую в черное продюсершу, прижавшуюся к стене.
– Это же безумие какое-то! – кричала Карин Беллхорн с другого конца вечности. – Она даже не опасается ничего! Откуда у меня могло возникнуть желание убить Мишель?
Анника сместилась в сторону батареи, сильнее вцепилась пальцами в подоконник.
– Каин и Авель, – сказала она на удивление чистым голосом. – Самый старый мотив убийства в мировой истории. Проще некуда. И никто никогда не подумает.
Все головы повернулись в ее сторону. Анника почувствовала на себе удивленные взгляды, но они нисколько ее не заботили. Она знала, что лица смотревших на нее открыты и чисты, все границы сломаны, люди готовы к любому повороту событий.
Карин Беллхорн подалась вперед, агрессивно настроенная, готовая биться за свою жизнь.
– По-твоему, я смогла бы убить кого-то из-за обычной зависти?
Тишина в зале стала полной, все прекратили дышать. Гудение камер заполняло промежутки между словами, свет прожекторов слепил, терпкий запах цветов лишал возможности дышать.
– Вовсе нет, – ответила Анника, – все гораздо серьезней.
– Ты не знаешь, о чем говоришь! – крикнула Карин Беллхорн.
Анника зажмурилась на мгновение, она нашла свою истину.
– Если человек не верит в собственные достоинства, только документы подтверждают его существование. А если никто не смотрит даже на них, он становится как бы вдвойне невидимым. И чем больше кричит и размахивает своими бумагами, чтобы его заметили, только сильнее раздражает всех, как назойливая муха. И одновременно есть кто-то другой, на которого все обращают внимание, воспринимают всерьез, кто-то, пожалуй, не заслуживающий этого…
– Ты что, с ума сошла? – взвизгнула продюсерша, но Анника как ни в чем не бывало продолжила.
– Карин, – сказала она, – ты размышляла о механизмах популярности больше, чем кто-то иной. Я думаю, тебя все достало. Все видели Мишель, но никто – тебя. – Анника перехватила взгляд продюсерши и сейчас смотрела ей прямо в глаза через зал, над головами публики. – Я понимаю тебя, Карин. Я знаю, почему ты сделала это. И Каина понимаю тоже. Когда долго остаешься невидимым, исчезаешь как человек. В конце концов решаешься на все что угодно, лишь бы получить право на существование.
Карин Беллхорн моргнула, Анника увидела, как она покачнулась.
– Револьвер лежал на полу, – сказала Анника. – Ты взяла его, он был липкий, но тебе и в голову не пришло из-за чего.
Продюсерша не ответила, тяжело дышала, жадно хватала ртом воздух.
Анника зажмурилась на мгновение, попыталась представить себе, как все происходило.
– Ты подняла револьвер, – сказала она. – Не почувствовала никакого веса, только холод металла. Он оказался легким как перышко, просто стал продолжением твоей руки.
Карин Беллхорн попыталась что-то сказать, но не смогла произнести ни звука.
– Мишель стояла там, говорила, а потом ты потеряла самообладание, поняла, что умрешь, если она продолжит.
Продюсерша уставилась на нее с открытым ртом.
– Выбор был между ею и тобой, – сказала Анника, – и тебе не составило труда спустить курок, ты почти этого не почувствовала.
У Карин Беллхорн побелело лицо, она судорожно пыталась сделать вдох.
– Только потом ты услышала хлопок и почувствовала отдачу. Сразу же осознала случившееся и поняла, что все рухнуло. Не так ли, Карин?
– Я только хотела, чтобы она замолчала, – пробормотала Карин Беллхорн.
Анна Снапхане таращилась на Аннику в мониторе, примостившуюся в оконной нише, на то, как взгляды всех находившихся в зале постоянно перемещались с Карин на нее и обратно. Солнце било Аннике в спину, и она сидела словно в золотистом ореоле. Ее волосы, казалось, сами излучали свет.
Анна сделала глубокий вдох. Ноги ее так дрожали, что она опустилась прямо на пол среди мешков для мусора.
Купалась в ощущении, что ей удалось не свалиться в пропасть, хотя и находилась на самом краю.
– Чем ты, черт возьми, занимаешься?
Голова Хайлендера выросла над краем горы изъятых и возвращенных видеоматериалов. Лицо липкое от грима, растерянное и злое, серебристый галстук сбился набок.
Анна попыталась ответить, но не смогла, закашлялась. Опустила глаза в пол, почувствовала, как подступают слезы и перехватывает горло.
– Это была не я, – наконец прошептала она.
– Не пытайся врать, – оборвал ее Хайлендер приглушенным от злобы голосом. – Парни прошлись по всем источникам звука в аппаратной. Это ты подключилась напрямую от себя и запустила что-то в линию внутренней связи.
Анна подняла на него глаза, слезы затуманивали взор.
– Не я выстрелила в нее. Я бродила возле автобуса и искала ее, но не я убила.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 99
