– Володя, ты живёшь вчерашним днём. Не надо никого искать и готовится, всё будет совсем иначе. Обширный инфаркт – и врачи не успеют помочь. Сгорит человек на работе от переживаний за судьбы отечества, просто и изящно, и никакой уголовщины. Доверься мне. Да, и с поиском Руслана тоже. Только придай своих боевиков мне в помощь, а то ты знаешь, мы больше умом сильны, – и Каганович обезоруживающе и очень обаятельно улыбнулся.
– Ну, смотри Миша, как знаешь. А только у меня не боевики, а служба безопасности. Кто возглавит операцию, неужели этот Аркаша?
– Нет, для этой цели у меня другой человек есть. Вон, видишь, с татуировкой на шее?
Эпштейн пригляделся и с негодованием обернулся к Кагановичу:
– Да он же фашист!
– Он себя арийцем называет, – равнодушно пожал плечами Миша, – и у него очень большой опыт боёв, в Чечне и Дагестане, а также несомненный талант к поиску всяких прячущихся и скрывающихся людей. Да ты не бойся, я ему столько плачу, что за эти деньги он даже Гитлера из огнемёта спалил бы.
– Миша, а всё-таки, как ты собираешься Майорова устранить? Что-то не совсем ясно, – озабоченность Эпштейна была оправданна – как-то уж очень непонятно и несколько фантастически прозвучала фраза на эту тему от Кагановича. Разумеется, Володя знал о всяческих химических примочках, могущих вызвать обширный инфаркт у человека, но ведь их ещё надо каким-то образом желаемому человеку дать.
– Ладно, так и быть, – сказал Каганович неохотно, – открою страшную тайну. Вот вы все смеётесь надо мной из-за моих увлечений, а я ведь уже множество всяких полезных артефактов обнаружил. Вот и недавно, в результате работы в Центральной Африке, мои головастики нашли очень и очень древний тотем, идол, у которого случайно обнаружились странные свойства. Дело было так, – Миша всё больше оживлялся, в глазах появился блеск настоящего фанатика. – Один из моих умников, колдунов, как ты их называешь, как раз пытался при помощи ручного сканирования понять назначение этого идола – он ему с самого начала показался подозрительным из-за невозможно древнего возраста. И надо же было, чтобы он порезал руку, а часть крови попала на идола, совсем немного. И вот он сразу почувствовал вибрацию, начавшую от этого идола исходить. Тогда умник потребовал много свежей крови, ему быстренько нашли какую-то местную зверушку, зарезали и облили этого идола целиком. Тут-то от него и пошла энергия, как от Чернобыля. А умник мой был не в ладах с начальником охраны экспедиции, местным, чёрным африканцем. И вот в этот момент этот начальник охраны как раз и подвернулся под горячую руку – что-то там такое провякал насчёт редкости убитого животного. А умник и пожелай ему долгих лет жизни на больничной койке. И, представляешь, бедного негра на его глазах разбивает паралич, самый качественный из всех параличей, и бедняга переходит в полностью овощное состояние. Тут умник сразу смекнул, что к чему… Ну, конечно, провели несколько экспериментов и с человеческой кровью, ты же знаешь, в Африке с этим легко, ну, и вычислили, что идол этот выполняет, при соответствующем жертвоприношении и настройке, желания по нанесению вреда ближним своим, причём и на большом расстоянии. Так вот, – горделиво закончил Каганович, – тотем этот сейчас в Москве, и мы им иногда пользуемся… ну, в деликатных целях… Кстати, а у тебя нет на примете какого-нибудь ненужного человечка на сегодняшний вечер?
– Миша, – для Эпштейна партнёр открылся с новой стороны, – а ты страшный человек, оказывается…
– Нет, – скромно потупился его визави, – просто увлечённый…
Совсем недавно, почти середина двадцатого века…
Маленький швейцарский городок Санкт-Мориц ещё ни разу не был свидетелем такого события. Двадцать два самых могущественных человека на Земле решили провести на его территории свою встречу, чтобы обсудить некоторые проблемы, касающиеся дальнейшего построения мира. Вот только засвидетельствовать им своё почтение жители городка не торопились, так как попросту ничего не знали о происходящем.
Барона фон Видова, очень уважаемого жителя городка, несколько удивил заказ от малоизвестного научного общества на аренду его роскошного особняка, обустроенного по последнему слову современной моды. Дело в том, что стоимость одного дня аренды составляла почти месячный бюджет местного научного общества, и барона смутило, откуда у малоизвестных учёных столько денег. Но поскольку требуемая сумма поступила на его банковский счёт с безукоризненной точностью, то он оставил ненужные сомнения и решил больше не проявлять никакого любопытства. Учёные вообще люди экстравагантные, а времена нынче смутные. Если уж соседней Германией теперь управляет явно сумасшедший, то почему бы учёным не снять дорогой замок на несколько дней? Теперь всё возможно… Единственное, что действительно удивило фон Видова, так это внешний вид деятелей науки, которые, несмотря на принадлежность к разным расам, отличались определённой одинаковостью – все подтянутые, стройные, с выверенными движениями и очень хищным выражением лиц. И все были приблизительно одного возраста – между сорока и пятьюдесятью, при этом выглядели весьма здоровыми и бесконечно уверенными в себе. Фон Видов, бывший профессиональный военный, навидался таких молодцов в армии, вот только мало как-то они там занимались наукой, всё больше выполнением всяких опасных и, как правило, тайных поручений. Но и на этот факт барон махнул рукой – пусть будут даже русские, английские или хоть зулусские разведчики, наплевать! Он, как и вся Швейцария, твёрдо решил соблюдать нейтралитет – ему с лихвой хватило прошлой войны.
А прибывшие гости, тем временем, собрались у большого овального стола в каминной зале, при закрытых ставнях, в привычном полумраке, освещённые горящими в канделябрах свечами и пламенем камина, несмотря на то, что в замке была самая современная система электрического освещения. Снаружи вовсю бушевала весна, было тепло, всё цвело и пело, но традиция определённого антуража подобных встреч соблюдалась свято – полумрак и никакого света, кроме живого огня.
– Шестой, скажи, когда уже мы сможем общаться, не собираясь вместе? На это уходит очень много времени и сил, а ещё меня бесконечно нервируют эти их аэропланы и корабли. Я этот несуразный «Титаник» до сих пор вспоминаю с содроганием, – брюзгливо пробурчал Семнадцатый.
– Ты, Семнадцатый, всё время чем-то недоволен, – порицающе ответил Третий. – Мне, например, наоборот, нравится их техника, у нас такой не было.
– А нам она и не была нужна, – вставил своё слово Девятый. – В самом деле, почему мы до сих пор должны собираться со всего мира, почему нельзя пользоваться этим, как его, радио?
– Не задавай глупых вопросов, – отрезал Шестой. – Радиоволны очень легко перехватить и так же легко расшифровать. Кроме того, оно ещё очень несовершенно, это радио. Мне, например, из Америки, каждый раз доставляет много проблем связываться с Пятнадцатым в Лондоне, я уж не говорю об Африке или Китае. Мои подопечные разработали новый вид передачи и приёма волн, с возможностью показа изображения. Будем, я думаю, пользоваться этим.
– Может, уже можно попросить Детей Посейдона о помощи – у них же всё это давно есть? – и сказавший это Седьмой вопросительно посмотрел на Первого.
