Поставки металла из Фурии осуществлялись в назначенные дни в назначенном месте. Корабли под командой Афинея везли железо, а также бронзу для наконечников стрел. Согласно договоренности, мы отсылали в город все новые ящики с золотом, и каждый из них тщательно проверял все тот же евнух. В один из таких дней после того, как была загружена последняя наша повозка, я дождался, когда евнух закончит свои подсчеты.
– Все в порядке? – спросил я его.
– Да, – он шмыгнул носом.
– Хорошо. Мне нужно передать послание твоему хозяину, что я хочу встретиться с сенатором Хортонием.
– Зачем? – спросил он.
– Не твое дело, женщина, – ответил я.
Он явно обиделся на мои слова, но ничего не сказал. Афиней засмеялся.
– Он очень занятой человек, – сказал евнух.
– Через два дня, – сказал я. – Через два часа после рассвета. У западных ворот.
Евнух совершенно по-женски откинул голову назад, снова шмыгнул носом, на сей раз с отвращением, и пошел прочь.
– Тебе нужно поостеречься, юный парфянин, – сказал мне Афиней, когда последнюю партию железа сгрузили с его корабля на повозку. – Прошел слух, что за твою голову назначена награда. Римляне хотят отправить тебя в Рим и провести по улицам, прежде чем…
– Прежде чем что?
Он сплюнул в море.
– Прежде чем скормить тебя диким зверям на арене цирка. Или они придумают для тебя еще какую-нибудь фантастическую казнь. Я слышал, что они один раз натравили на женщину быка, чтоб тот ее изнасиловал прямо на арене!
– Что?! – переспросил я с негодованием.
– Да-да. Устроили такое представление по сюжету какого-то мифа или чего-то в этом роде. Изобретательные мерзавцы.
– Да у них нет чести! – сказал я.
– Зато гордости – целые бочки, – ответил он. – И еще они не выносят, когда эту их драгоценную гордость что-то или кто-то задевает, а именно это ты с твоим полководцем и проделали! И еще они не слишком хорошо относятся к тем, кто грабит их города.
– Они и сами без зазрения совести грабят города других народов.
– Конечно, грабят, – сказал он. – Потому что римляне все другие народы считают варварами, годными лишь на то, чтобы быть рабами, которыми они сами управляют. Они считают это своей миссией – нести всему миру цивилизацию, понимаешь?
– Методы, какими они действуют, не слишком благородные.
– Есть и еще одна причина, по которой они тебя ненавидят, – сообщил он. – Сами-то они от своего благородного сословия избавились несколько сотен лет назад, а теперь полагают, что царям и принцам не место в современном мире.
Повозки уже уехали с берега, направились в лагерь, где их содержимое будет превращено в оружие.
– Но они без возражений принимают деньги от своих врагов, – заметил я.
Афиней покачал головой:
– Это совсем другое дело. Торговля это торговля, а деньги не пахнут, как они любят повторять. Они возьмут у тебя золото, можешь не сомневаться, но это не будет иметь никакого отношения к окончательному сведению счетов между вами.
– Ладно, мне пора идти, – сказал я, протягивая ему руку. Его пожатие оказалось сильным, как тиски.
– Помни, что я сказал, найди меня в порту Фурии, когда твои приключения приведут тебя к печальному концу.
Я спустился с борта его корабля и прыгнул в прохладную воду, доходившую мне до груди. Выбравшись на берег, я понаблюдал, как корабли поднимают якоря и отплывают туда, откуда приплыли, а потом сел на последнюю повозку и поехал обратно в лагерь. Афиней, как мне кажется, был прав. Римляне никогда не забудут и не простят то, что мы им причинили, и весной Рим снова пошлет на нас свои войска.
– За все наши головы назначена награда, – сказал Спартак. Его мощный профиль был хорошо виден в свете масляной лампы, что висела на одном из столбов его шатра. Он в тот же вечер собрал военный совет после того, как проследил за разгрузкой железа у печей. Спартак очень гордился тем, что эти печи работают день и ночь, производя новое оружие для войска.
– У тебя совсем другая ситуация, Пакор, у тебя есть дом и царство, куда ты можешь вернуться.
– И у вас у всех тоже, – сказал я, обращаясь ко всем собравшимся.
– Ха! Какая-то сортирная дыра в грязном и мокром лесу? – Крикс, как обычно, был пьян и готов спорить по любому поводу. – Я скорее останусь в Италии, здесь, по крайней мере, теплее.
Думнорикс ударил по столу эфесом кинжала, поддерживая слова своего командира.
– Он отчасти прав, Спартак, – заметил Акмон, сложив длинные руки перед собой и откидываясь на спинку кресла. – Фракия не самая удобная для проживания страна, сплошные камни да бедные и грязные селения.
– У меня нет никакого желания оставаться в Италии, – заявил Каст. – И мои германцы считают точно так же.
– Конечно, считают, – сказал Крикс. – Они в любом мрачном лесу чувствуют себя как дома. Это потому, что женщины у них такие страшные уродины, что им не нравится видеть их при свете дня.
– Хватит! – прервал споры Спартак, когда Каст вытащил меч и в шутку пригрозил обрезать Криксу бороду. – Мы достаточно железа получили от римлян?
– Достаточно, господин, – ответил Годарз, – чтобы всех мужчин в войске обеспечить мечом и дротиком.
– Я попросил бы выдать мне еще серебра, господин, – сказал я.
Спартак посмотрел на стол перед собой:
– Для чего?
– Для покупки еще тысячи кольчуг, тысячи шлемов и трех тысяч плащей для моих конников.
– И женщин! – насмешливо бросил Крикс. Я проигнорировал эту провокацию, а Думнорикс подавил смех.
– Они запросят высокую цену, – сказал Спартак. – Годарз, серебряные копи еще работают?
– Да, господин. Но большую часть золота мы уже потратили.
Спартак потянулся в кресле и сложил руки на затылке, глядя прямо вперед.
– Хорошо, Пакор, если никто не возражает, я согласен выполнить твою просьбу. – Он посмотрел на всех сидящих за столом по очереди. Каст помотал головой, Ганник тоже. Крикс лишь рыгнул и пожал плечами, а Думнорикс продолжил вертеть в руках кинжал. Годарз тоже покачал головой. Так я заполучил дополнительное серебро.
– После того как мы закончим торговать с римлянами, нам следует взять город и забрать все золото и серебро назад, – заявил Крикс.
– Это будет нам стоить больших потерь, Крикс, – заметил Спартак. – И для чего?
– Чтоб показать римлянам, что мы не пляшем под их дудку, вот для чего. Потому что пока мы торчим здесь, мы остаемся их рабами, – он внезапно резко протрезвел. – Вот смотрю я каждый день на эти стены, и они напоминают мне стены арены, и я даже вижу всех этих римских ублюдков, что смотрели на меня сверху, с трибун, смеялись, пили вино и делали ставки: убьют меня или нет. Именно это они делают и сейчас – зарабатывают жирные прибыли и гадают, сколько пройдет времени, прежде чем всех нас перебьют. Именно поэтому мы должны штурмовать город и перебить их до того, как они перебьют нас.
