Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 98
Нелегко жилось в годы войны и раненым. Санитарные поезда эвакуировали их за сотни, а иногда и тысячи километров от линии фронта в тыловые города, где они распределялись по госпиталям. Последние, как правило, размещались в зданиях бывших школ и техникумов, а также в местных больницах. Предвоенные мобилизационные планы не предусматривали, что санитарные потери Красной Армии окажутся такими огромными, поэтому мест для раненых хронически не хватало. Санитарные эшелоны, прибыв в пункт назначения, иногда по 15–20 часов ждали разгрузки.
Но и после «заселения» жизнь для бойцов не становилась раем. В госпиталях царили голод и антисанитария, не хватало матрацев, и многие раненые вынуждены были спать на полу на всевозможных тряпках и вещах. Белье не менялось по три-четыре недели, посему обычными спутниками были вши и тиф. Отапливались помещения из ряда вон плохо, к примеру, зимой поддерживалась температура не выше +7 °C.[501]
Досуг в госпиталях тоже был непритязателен, так что бойцы развлекались, как могли. Начальник Дзержинского горотдела НКВД Владимирский так описывал однажды увиденное им на улице города: «Раненые бойцы ходят в белье и халате по городу в одиночку и группами. 8 июня два бойца выпили изрядно. Им, вероятно, излишними стали халаты, которые они сняли, и решили продолжать свой путь с песнями лучше в одном белье. Несмотря на замечания некоторых товарищей о том, что некрасиво и не достойно бойцу Красной Армии так себя вести в городе. В ответ послышалась брань и ругань».[502]
Работа по розыску дезертиров и призыву новобранцев лежала на плечах районных военкоматов. Однако у их сотрудников не всегда хватало на это времени. Так, военком Ардатовского района Горьковской области старший лейтенант Силов межевал призывную работу с запойным пьянством. 12 марта 1943 г. он совместно с заведующим райздравотделом Лимоновым в нетрезвом состоянии возвращался из поездки в район. Распевая песни, они так бы и доехали до райцентра, если бы в какой-то момент Силову не захотелось прокатиться с ветерком. В конце концов он разогнал лошадь до того, что четырехколесный тарантас отцепился и, наскочив на придорожный пень, опрокинулся.
Когда к месту крушения подоспели местные колхозники, грязный, но целый военком обругал их площадной бранью. Далее предоставим слово документам: «С 16.7 по 19.7, проводя переучет военнообязанных в Линадеевском сельсовете, Силов в течение двух дней пьянствовал с антисоветски настроенными лицами, подозреваемыми в антисоветской деятельности. По примеру военкома работники райвоенкомата также занимаются пьянством и устраивают дебоши».[503]
Так, в октябре 1942 г. сотрудник райвоенкомата Попов в пьяном виде явился на вечер учителей Стексовской средней школы, отмечавших очередную годовщину Октябрьской революции. Он начал приставать к женщинам, устроил погром и, по-ковбойски выхватив револьвер, разогнал участников вечера. Затем в апреле 1943 г. «подвиг» Попова на Пасху повторили сотрудники того же военкомата Иванов и Петрунь. Выпив, вероятно, за воскрешение Христа, они явились в столовую партактива, подняли там дебош и устроили стрельбу. О выходках работников Ардатовского военкомата стало известно УНКВД Горьковской области и обкому партии.[504]
«Напился пьяным до потери сознания», или «Менты-1943»
Надо сказать, что в годы войны органы милиции проделали большую работу по борьбе с бандитизмом и другими видами преступности. Однако были в них и серьезные проблемы. Нехватка кадров зачастую вынуждала брать на работу малообразованных и малокультурных людей, не проверяя, чем те занимались в прошлом. Многие из них, надев серо-голубую форму с синей фуражкой, вели себя подобно разгулявшимся ковбоям.
4 июня 1943 г. начальник Вадского райотдела НКВД Карпов организовал прямо на работе коллективную попойку, в которой по его приглашению приняли участие секретарь отдела Лапин и участковый уполномоченный Патин, бывший в тот день ответственным дежурным. Последнего поили зря. Дело в том, что пока милиционеры поднимали тосты за Победу и за Сталина, сидевшие в камере предварительного заключения лица совершили подкоп и сбежали. Всего из лап милиции удрали семь человек. Этот вопиющий случай стал известен даже в Горьковском обкоме ВКП(б).[505]
18 июня того же года участковый уполномоченный Сосновского райотдела НКВД Старов в нетрезвом виде разъезжал на лошади по деревням Панинского сельсовета. Вдоволь накатавшись, страж порядка остановился в деревне Колненка и, выпив еще, уснул на квартире у первой попавшейся колхозницы. Но село есть село, весть о похождениях участкового быстро распространилась по окрестностям. В итоге вскоре в Колненку заявилась ревнивая жена Старова. Она начала настоящий «штурм» дома, где отдыхал участковый, побив при этом все стекла и нанеся побои хозяйке. За пьянку и дискредитацию органов милиции Старов был подвергнут аресту на пять суток.
1 июля инспектор паспортного стола Кулебакского городского отделения милиции Исаев в компании со своим знакомым распивал спиртные напитки и в результате опьянения «утерял револьвер системы «наган», но принятыми мерами розыска револьвер был найден». Последнее спасло милиционера от трибунала. За пьянку и халатное отношение к сбережению оружия Исаев был лишь подвергнут аресту сроком на семь суток.
Его коллеге из Ждановского района города Горького участковому Шабурову повезло меньше. В спецсообщении УНКВД говорилось: «22.8.43 г. участковый уполномоченный 8-го отделения милиции Шабуров после работы на рынке Ждановского района не явился в отделение милиции с докладом, а напился пьяным и, будучи в сильном опьянении, утерял демисезонное пальто, в кармане которого находился револьвер «наган» с патронами, который не разыскан до настоящего времени». Военный трибунал города Горького приговорил Шабурова к восьми годам лишения свободы.[506]
Тут нельзя не сказать несколько слов о самом «нагане». Этот семизарядный револьвер калибра 7,62 мм был создан известным бельгийским оружейником Лео Наганом в конце XIX века. Главной оригинальной чертой этого оружия, отличающего его от многих других револьверов, было устройство, исключающее прорыв пороховых газов через зазор между стволом и барабаном. При взведении курка барабан не только поворачивался вокруг своей оси, но и смещался вперед. Специально сконструированный револьверный патрон был сделан таким образом, что передний обрез гильзы выступал за головку пули, то есть последняя была как бы утоплена в гильзе. При выстреле гильза раздавалась в стороны и полностью перекрывала зазор.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 98
