— На берегу моря. За рекой.
— Твой дом?
— Ну да, конечно. Я прилетел с неба. И мой дом на берегу моря. Потом я улечу обратно.
— Конечно, — согласился Старший.
— Кто-нибудь ходил туда?
— Никто не выходил из долины, — произнес Старший.
— Неправда, — сказал Павлыш.
— Никто не выходит из долины. Если он выходит, он нарушает закон. И его убьет Белая смерть.
— Твои воины вышли из долины, — напомнил Павлыш.
— Мои воины шли по следам того, кто нарушил закон.
Заколдованный круг. Никому нельзя, но воинам можно, потому что никому нельзя.
— Пойдем, — предложил Старший. — Пойдем в храм.
Они вышли на площадку. Воин все так же сидел у стены, дремал. Длинная серая туча проходила краем над дальним концом долины, и там шел дождь. У одной из хижин возились в пыли дети. Ветер поднимал пыль и крутил ее смерчиком у обрыва. Планета была мирной, доброй, и даже захотелось снять шлем и глубоко вдохнуть свежего горного воздуха. Которого не было.
— Нам далеко идти? — спросил Павлыш.
— Ты знаешь.
— Ага, — согласился Павлыш. Духу положено знать, где стоит храм.
Старший подошел к краю площадки, и там обнаружилась тропа, идущая вдоль обрыва. Шагов через десять Старший остановился, поглядел на Павлыша и затем неожиданно присел, вытянул руки и прыгнул вперед. Павлыш посмотрел под ноги. Под тонким слоем гравия и песка проглядывали сучья. Похоже было, что они таят под собой ловушку. Павлыш примерился и прыгнул вперед так, чтобы встать рядом со Старшим. Это сделать было нелегко- мешали вещи, притороченные к скафандру. Но Павлышу не хотелось терять лицо. Если абориген прыгает — духу тем более положено. Прыжок оказался неудачным. До Старшего оставалось еще около метра. Под башмаками хрустнуло, и земля ушла из-под ног. Павлыш умудрился упасть вперед, и руки его оказались на тропе. Вниз, в глубокую расщелину, летели сучья и камни. Стук стихал где-то далеко внизу.
Павлыш даже не успел испугаться. Ноги скользили по обрыву, никак не удавалось упереться носками башмаков, чтобы вылезти на тропу.
— Помоги, — сказал Павлыш как можно спокойнее Старшему. Тот не двинулся с места. Он думал. Дух, видно, не выдержал испытаний, и Старший переваривал в мозгу окрепшие сомнения.
Башмак наконец отыскал уступчик. Павлыш уперся локтями в край тропы и подтянулся вперед. Вдруг его охватило нехорошее предчувствие. Он поглядел вверх. Старший сделал неуверенный шаг вперед, но встретился взглядом с глазами Павлыша и остановился.
— Отойди, — велел Павлыш.
Говорить было трудно. Камень, на который опиралась нога, улетел вниз, за своими собратьями, но, к счастью, Павлыш уже по пояс вылез наверх. Рывком он вытащил на тропу колено и поднялся, стараясь не повредить баллоны.
Старший стоял, прислонившись спиной к обрыву, почесывая живот, блаженно сощурив глаза, будто начисто забыл о существовании духа.
Павлыш поднялся на ноги, отряхнул пыль со скафандра и позволил себе обернуться. Ложный мостик перекрывал расщелину. Павлышу захотелось обидеть коварного хозяина.
— Ты боишься, что по тропе поднимутся люди снизу?
— Я ничего не боюсь, — ответил Старший. — Мы идем в храм?
— Да, — сказал Павлыш. В конце концов, он сам был виноват. В следующий раз надо быть осторожнее. Форпост не любит, когда гости здесь расслабляются.
Павлыш ступал вслед за Старшим. Старший остерегался опасности снизу. Своих соплеменников? Белую смерть? Соседей из другого племени?
Храм был вырублен в скале, как и дом Старшего. Может, использовали старую пещеру. Похоже, что гора здесь изъедена пещерами. От широкой площадки ко входу храма вела лестница, сложенная из грубо обтесанных ступеней. Сам вход был невелик, сужался кверху, по сторонам возвышались две невысокие колонны, на каждой вытесан глаз, разделенный пополам узким зрачком. И все.
— Иди туда, — сказал Старший.
— А ты?
— Я пойду обратно.
Что еще за трюк задумал его спутник? Павлыш решил, что, вернее всего, на голову ему свалится каменная балка. И это его не устраивало.
— Ты пойдешь первым, — решил он.
— Почему? — удивился Старший. Гребень шерсти на голове у него приподнялся.
— Я пойду вниз, в деревню.
— Нельзя, — произнес Старший.
— Старший! — раздался крик снизу.
— Что?
По тропе большими прыжками приближался воин. Старший сделал шаг ему навстречу, и воин, сообразив, видно, что новости, которые он несет, не предназначаются для духов, наклонился к уху Старшего и прошептал что-то.
Новости Старшему пришлись не по душе.
Шерсть на загривке стала торчком, перекатились под волосами мышцы плеч, согнулись в коленях ноги, словно для прыжка.
— Х-хе! — крикнул он.
Рванулся вперед, когтями вцепился в лицо воина, тот выпустил копье, упал на колени и пытался оторвать от лица когти. Старший пинал его ногами, потом неуловимым движением подхватил с земли копье и метнул в воина. Тот успел отскочить, и наконечник разбился о камень, брызнув осколками.
Старший уже бежал вниз по тропе, забыв о корчащемся в пыли воине, о Павлыше, отпрянувшем в сторону.
Рычание Старшего исчезло за поворотом, будто проглоченное скалой. Павлыш подошел к воину. Тот оскалился, угрожая.
— Ну и черт с вами, — решил Павлыш. — Мы воспитывались в разных колледжах.
Отправиться в храм? Этого хотел Старший. Старшему Павлыш не верил. Лучше спуститься к деревне. Черт его знает, что еще придумает Старший, когда вспомнит о Павлыше. Воин зализывал разодранную руку.
Павлыш пошел вниз, но не по тропе, а через широкую осыпь, к хижинам.
Площадка перед ними была пуста, утоптана, пыльна. От кучи отбросов к Павлышу бросились насекомые, засуетились над шлемом. Ребенок с обглоданной костью в лапке выполз на солнце и при виде человека замер в ужасе. Шерсть на ребенке была редкой, светлой, личико пряталось под выпуклым лбом, посреди которого можно было разглядеть третий глаз. Ребенок был хвостат — хвост закручен крючком, и в нем торчала еще одна кость. Длинные руки высунулись из хижины и втащили ребенка за хвост внутрь. Оттуда сразу донесся визг. Дверь в другую хижину была задвинута большим камнем. Павлыш нагнулся к камню, прислушался. Кто-то часто и неровно дышал.
Павлыш пошел дальше. Хижины были похожи одна на другую, даже не хижины, а примитивные убежища, кое-как перекрытые сучьями и сухими листьями.
Павлыш отошел к берегу и оттуда снял панорамный вид деревни. Потом оглянулся, поглядел наверх. Вход в пещеру, через которую он проник в долину, не был виден. На площадке у храма темнело пятно — воин так и остался лежать у ступеней.
