— Ну, прощайте, — улыбнулся Исаму, когда они дошли до ворот. Он не сказал ей ни своего адреса в Осаке, ни «ещё увидимся». И Сидзука тоже подумала, что, наверное, больше они с Исаму не встретятся. Она спала не с Исаму, а с тем увиденным в детстве менгиром. С притягивавшим к себе, как магнит, пенисом. Она почувствовала, что благодаря Исаму наконец-то освободилась от его магнетической силы. Но что это освобождение будет значить для неё, Сидзука не знала.
— До свидания, — поклонилась она. Исаму ещё раз низко склонил свою курчавую голову. А затем с дорожной сумкой в руках зашагал по тропинке, пролегавшей среди овеваемых утренней прохладой рисовых полей. Убедившись, что Исаму скрылся вдали, Сидзука пошла в дом.
Проходя мимо голубого «фольксвагена», стоявшего сбоку от входа, она заметила мужчину, спавшего, завернувшись в чехол, на заднем сидении. Это был Асафуми. Его заросшее щетиной лицо было грязно, из-под чехла проглядывало голое тело. Он был совершенно наг.
Сидзука испугалась. «Почему он спит здесь? И почему он голый? Когда же он вернулся? Почему же он не разбудил меня?» И тут она вспоминала, что прошлой ночью спала в обнимку с Исаму.
«Уж не видел ли Асафуми, как я занималась любовью?» Сидзука похолодела. «Вовсе не обязательно. Прихожая была заперта. Может, он не захотел меня будить, и поэтому лёг спать в машине. Дверцы были не закрыты. Наверняка он вернулся под утро и просто решил подождать в машине». Убеждая себя, что всё так и было, Сидзука открыла заднюю дверь. Она заскрипела, и Асафуми проснулся. Увидев жену, он зевнул. Не проронив ни слова, он не спеша встал и, не снимая с себя чехла от сидения, вылез из машины. Глубоко вдохнув свежий утренний воздух, Асафуми взглянул на Сидзуку так, будто впервые увидел её.
Ну конечно он видел, как она спала с Исаму. Это читалось в его взгляде. Сидзуке показалось, что она стоит на краю крутого обрыва.
— Я всё это время спала с другим мужчиной, — выпалила она.
Неважно, что её партнёром был не Исаму — всё это время она спала с другим мужчиной. И сказав это, сразу почувствовала облегчение. Она поняла, что всё это время хотела признаться мужу.
— Я знал, — ответил Асафуми. И, ответив, подумал, что где-то в глубине души он действительно знал об этом. Но, не желая признаваться в этом, только и делал, что слушал музыку. Он ничего не хотел замечать. Точно так же, как его родители старались не замечать Саю, он старался не замечать, что у Сидзуки есть другой мужчина.
Асафуми направился в прихожую. Сидзука шла рядом.
— Что же мы будем делать дальше? — спросила она, словно эта мысль не давала ей покоя.
Асафуми остановился у входа.
— Я… Я больше не знаю, люблю ли я тебя.
Сидзука понимающе прикрыла глаза. Асафуми увидел, что жена восприняла его слова, как наказание за измену.
— Ты не так поняла! Это никак не связано с тем, что ты спала с другим.
— А это… тебе безразлично? — робко спросила Сидзука.
Асафуми прислонился спиной к входной двери. Утреннее солнце бросало первые лучи на рисовые поля за живой изгородью. Сжатые поля были тщательно убраны в преддверии зимы. И на душе Асафуми снова стало грустно и светло.
— Вовсе не безразлично! Но раз это факт, остаётся только признать его.
Немного помолчав, Асафуми нетерпеливо добавил:
— Говорю же, то, что ты спала с другим мужчиной, здесь ни при чём. Проблема во мне самом. Я понял, что совсем себя не знал. Человек, не знающий самого себя, не может разобраться, любит ли он кого-то. Вот что я имел в виду.
У Сидзуки перехватило дыхание. Она посмотрела на рощу в саду, на ветви Дерева мёртвых, которые покачивались над её головой. Наконец, она сказала:
— Что ж. — И, помолчав, добавила: — Я собираюсь вернуться в Иокогаму.
Асафуми почувствовал такую боль, словно его грудь пронзили сверлом. Он знал, что когда-нибудь Сидзука скажет эти слова. И этого он тоже старался не замечать.
— …Я останусь здесь!
Они, не сговариваясь, пристально посмотрели друг на друга. Как звёзды Ткачиха и Волопас, разделённые Млечным путём.[69]Сейчас они оба впервые заметили, какое огромное расстояние разделяет их. Они считали, что выстроили свои отношения в браке, но неожиданно всё рухнуло. Осталось только разделяющее их огромное пустое пространство.
Почувствовав головокружение от этой пропасти, Сидзука отвернулась. «Пойду, приготовлю завтрак», — буркнула она и вошла в дом.
Асафуми поднял голову и ударился о притолоку. Он вздохнул.
59
Проводив Исаму в школу, Сая вышла в огород. На грядках густо зеленели пробившиеся из земли первые ростки. Они нежились в лучах весеннего солнца и льнули друг к другу. Нагнувшись, Сая принялась полоть сорняки. От слабого запаха земли, приставшей к корням травы, на душе у неё потеплело.
Вспоминая под этими солнечными лучами свой припадок ненависти, она не узнавала себя, будто случилось это с совершенно чужим ей человеком. Может быть, когда мы ненавидим, мы переносимся в какой-то другой мир. Может, когда мы ненавидим, мы оказываемся в лесу, населённом злыми духами, в лесу, о котором рассказывали её соплеменники.
Ей остаётся только жить, выпалывая прорастающие в душе ростки ненависти. И когда она наконец-то искоренит сорняки, овощи пойдут в рост, а в душе её взрастут теплота и нежность.
Вдруг её пальцы наткнулись на что-то твёрдое. Сая ахнула, её указательный палец пронзила боль. Она увидела кровь — красные капли падали на что-то блестящее в траве. Там лежал кинжал — изогнутый полумесяцем клинок искрился в каплях утренней росы.
Ах да, она ведь обронила его здесь вчера ночью… Сая наклонилась, чтобы поднять находку, но из земли вдруг высунулась белая рука и крепко схватила кинжал за рукоять.
Сая затрепетала всем своим существом.
Из земли, выскользнув как дым, появилась женщина с корабля для репатриантов. Из горла у неё текла кровь. Сжимая кинжал, она смотрела на Саю полным ненависти взглядом.
— Ты убила меня! — крикнула женщина, и кинжал сверкнул в её руке. Остриём клинка ведьма рассекла Сае живот. Та выпрямилась и закрыла глаза. Под веками блеснула серебряная вспышка. Сая так и осталась стоять, крепко зажмурившись. До её слуха донеслось жужжание пролетевшей пчелы. Откуда-то доносились весёлые детские голоса. Она медленно открыла глаза.
